Ныряет-плавает
на привязи,
откормлена, как на зарез.
Летят к ней
крыжени и свиязи,
крылами свищут на заре.
А что в той утке,
кроме серости?
Ей не высиживать утят,
но к ней летят
красавцы селезни,
на гибель верную
летят.
Они летят,
как по локатору,
на страстный зов из камышей,
жестокой волей провокатора
превращены уже
в мишень.
Не надо даже толком целиться
и упреждение ловить,
чтоб на воду ложились селезни,
не испытавшие любви.
Дым после выстрела
рассеется,
ответит эхом ближний бор.
Волна покачивает селезня,
убитого
почти в упор.
И вновь закрячет
утка серая,
песнь свадебную пропоет.
Опять запахнет жженой серою
и камнем
селезень падет.
Я тоже на охоту хаживал,
бывал и «с полем», и «с пером
и говорит во мне не ханжество
когда гремит ружейный гром.
На камыши и на кустарники,
случалось, проливал я кровь,
но никогда
себе в напарники
не брал
обманную любовь.
Г. Куренёв.
Извините, комментарии закрыты.