НИКОЛАЙ ГУМИЛЁВ
Ведут поэта на расстрел,
Дорога на Голгофу нелегка.
Предать он друга не посмел, –
Донос не написал в ЧК.
Друг предложил в Кронштадском мятеже
Принять участие в спасении Отчизны,
Но получив отказ – сказал уже:
– «Не выдай. Честь дороже жизни».
Шёл двадцать первый. В череде волнений
Кронштадцев смяли и Антонова смели,
И дух насилия – проклятье поколенья –
Неиствовать остался у растерзанной земли.
Справедливость революции оказалась трепом,
Петляла диктатура, зверея на мели,
Военный коммунизм сменили НЭПом,
Вместо продразвёрстки – продналог ввели.
Поэт подростком в Эфиопию
Сбежал, чтоб Африку познать,
Мечта при воле не была утопией,
А радость нового – какая благодать!
Дворянин – он тоже из народа,
И честь его гражданская пред Родиной чиста,
На германской добровольцем за два года —
Два заслужил Георгиевских креста.
В богатырке конвой, что теперь будёновка,
Приказал в исподнем могилу себе рыть,
Воздух августа пах спелою антоновкой
И злом братоубийственным, которого не смыть.
Пот застилал глаза солоноватый,
А жить хотелось, что не говори,
И после взмаха каждого лопатой
Нательный крест качался на груди.
Век Серебряный русской поэзии,
Был недолог твой бурный рассвет,
Поэты твои революцией грезили,
Веря в её справедливости свет.
Лев Баскин
Извините, комментарии закрыты.