ДОНЕЦКИЙ БЛОКНОТ

Донецкий блокнот
Очерк.

Январский дождь закончился, и над дорогой стоял густой грязно-бурый туман. Должна быть зима, а за окном – что-то невразумительное и малоприятное. Вообще, само словосочетание «Январский дождь», конечно, звучит для русского уха абсурдно. Но чего только сегодня не услышишь… Что только не становится сегодня нормой…

Точнее, нормой-то оно не становится. Ибо не всё в этом мире относительно. Выразимся корректнее: не очень нормальное начинает восприниматься в качестве нормы. И это ненормально.

* * *
Брянская волонтёрская группа «Дух Отечества» объединяет десятки деятельных и неравнодушных людей. (Слово «волонтёры» мне не по нраву, поэтому в дальнейшем буду стараться его не использовать).

Поначалу ветеран Чеченской войны Алексей Ахрюшин и молодой спортсмен Иван Якутин намеревались просто помогать собирать всё необходимое тем, кто занимается отправкой гуманитарных грузов. Алексей обладает хорошей деловой смёткой, и они с Иваном создали телеграм-канал и чат ВКонтакте, при посредстве которых удалось систематизировать работу.

При этом, увы, пришлось столкнуться с тем, что некоторые из волонтёров занимаются этим делом из соображений самопиара. Такое бывает. Люди нашего поколения прекрасно помнят, как комсомольцы выродились в банальных мажоров, застолбивших место у «кормушки»; как потом эти комсомольцы превращались в «демократов»; а теперь – когда стало можно и даже модно – многие вдруг вспоминают о «Русском мире» и патриотизме. Ну, что поделать, ничто человеческое никому из нас не чуждо. Правда, для одних это самое «человеческое» будет представлять собою один набор качеств, для других – иной. Нужно научиться спокойно относиться к этому. Как к данности. Ясное дело, по мере сил следует бороться с этим, но главное – не особо отвлекаться, и продолжать делать своё дело.
Нередко все мы сталкиваемся с тем, что какая-то часть материальных ценностей по причинам как объективного, так и субъективного характера осваивается не совсем целевым образом. Необязательно речь идёт о воровстве, кстати. Не стоит сходу осуждать ближних своих. Мало ли что. Деловая деятельность включает в себя разное, в том числе и элементарные ошибки.

Вот конкретный пример.

Понадобилось приобрести маскхалаты. Договорились с одним из производителей. Запросили 2 тыс. руб. за комплект.
Алексей оперативно провёл небольшое маркетинговое исследование: обзвонил двадцать мастерских по пошиву и нашёл другого производителя. Коллектив лицея и учащиеся студенты не мешкая пошили необходимое количество маскхалатов, которые обошлись уже не в 2000 руб., а в 500.

В конце концов, приняли решение доставлять грузы самостоятельно. Оба они – люди отважные и, что немаловажно, прекрасные водители-виртуозы, способные преодолеть расстояние от Брянска до нужного места (хоть до границы, где приходится бывать очень часто, хоть на передовую) в предельно сжатые сроки.

* * *
С ребятами из «Духа Отечества» постоянно сотрудничает военкор Игорь Брониславович Анисимов, у которого за плечами Карабах, Таджикистан, Чечня, Новороссия. Игорь Брониславович – неоднократный победитель мировых соревнований по дзю-до, самбо и джиу-джитсу. Человек высокой культуры и личной отваги, тренер, прививающий своим подопечным не только спортивное мастерство единоборств, но и нравственные качества.

Вот и сейчас Игорь Брониславович организовал нам встречи с несколькими людьми, много сделавшими для обороны Новороссии

В числе прочего, мы пообщались с Даниилом Безсоновым.

Говорили о многом.

В основном о том, что мы вступили в противостояние, лишённые внятно обозначенного цивилизационного проекта. Ни образа будущего, ни конкретных целей, ни «образа врага». В результате, не только российское общество, но даже бойцы не были по-настоящему мобилизованы.

Вот и получается, что три украинских солдата берут в плен десяток вооружённых и не контуженных российских солдат, а потом пристреливают их как собак.

Вот и получается, что в принципе «российской попсе» глубоко безразлично не только страдание «каких-то там сепаратистов Донбасса», но и тот факт, что если завтра Русская Армия не победит врага, сражаясь на многострадальных землях Донбасса и Новороссии, то послезавтра НАТО в виде озверевших украинских бойцов под командованием унтер-офицеров из Польши и генералов из Великобритании придёт уже не только в Брянск или Белгород, но заглянет в коттеджные посёлки этих самых попсарей, перестроившихся из «демократов» в псевдо-«патриотов».

В конечном итоге получается следующее.

Обо всё этом говорится уже даже не десять месяцев СВО, а почти 9 лет войны. А только воз, зачастую, и ныне там.
Это могло бы вогнать в уныние.

Но мы помним, что в любом обществе абсолютное большинство людей, в принципе, не особенно заморачивается Главными Вопросами. Что и говорить: такова жизнь. Норма.

И пока есть определённая доля людей, способных на осознанный поступок, – не всё потеряно.

* * *
Январский 2023 года Донецк чем-то напоминает январский 2000 года Белград.
Впрочем, нет. Внешне они походили друг на друга разве что тем, что выглядели словно попавшие в переделку пижоны. Много красивых стильных и небедных домов перемежающиеся как заброшенными зданиями, так и разрушенными. Что-то восстанавливается, что-то – постепенно превращается в груду битого кирпича и прочих ошмётков евроремонтов.

Белград в 2000-м был завален снегом, а непокрытые снегом улицы Донецка вылизываются до промёрзшей земли студёным ветром. От этого запустение ещё нагляднее. Дождь сменяется градом. Работу «Градов» – простите за каламбур – в центре не слыхать, а вот на окраине, ближе к Авдеевке, – уже есть ощущение прифронтового города.
Наши добровольцы, преодолев изнурительный практически безостановочный семнадцатичасовой путь, уже развезли гуманитарку по адресам, а теперь снимают руины. Да, центр Донецка воспринимается почти как тыл. Но это пока у противника обозначился дефицит с боеприпасами для «Хаймерсов».

– Работали бы «Хаймерсы», мы бы с вами так запросто тут не гуляли бы. Сидели бы в подвалах, – сетует наш провожатый.

На отдалённые раскаты «отлётов» жители города уже не реагируют вообще никак. Сказывается умение распознавать по звуку характерные особенности «прилётов/отлётов», помноженная на выработавшийся за эти годы фатализм.
Улицы пустынны, «движение» разве что у рынков.

Иван решил поговорить с пенсионеркой в шубке, которая всем своим видом выражала хладнокровие. Выяснил, что пенсия тут составляет около десяти тысяч, на коммуналку уходит около двух тысяч.

Я заскочил в магазин одной из местных недорогих торговых сетей. Крупы и хлеб тут дешевле, чем у нас. Всё остальное – дороже.

Алексей снимает небольшой репортаж, бродя по руинам щеголеватого здания в стиле «Ориент-Модерн». До «прилёта» тут был продмаг.

Кстати. Донецк отличается от Белграда ещё и тем, что в Донецке гораздо больше разрушений. Всё-таки, «милосердный Ангел» НАТО присылал «гостинцы» всего-лишь 78 дней, а не девять лет. И работали американцы – надо отдать должное – довольно высокоточно. А вот экс-братья занимаются тем, что просто-напросто «кошмарят» население. Видимо, мстя за «измену».

Люди, конечно же, настроены очень по-разному.

Для меня, например, неприятно удивило то, что в ДНР довольно высока доля людей, настроенных недоброжелательно по отношению к нам. Отчасти это является следствием того, что люди сталкиваются с равнодушным отношением части наших соотечественников к страданиям жителей б. УССР.

И ребята пытаются по мере своих сил реагировать и на эту тенденцию. Вот Алексей и Иван, к примеру, не только привозят на Донбасс всё то, что конкретно просят вполне конкретные люди, но и стараются донести тем, кто по эту сторону «ленточки», отделяющей Зону Боевых Действий от Зоны потребления разлекательных услуг, хоть немного того, что способно отвлечь человеков от непрерывной отвлекаловки. И быть может какой-то довольно абстрактный человек, приняв в сердце своё весть о страданиях людей на Донбассе, перестанет быть абстрактным.

Помимо прочего – показать фотографии монумента на Аллее Ангелов. Вроде бы ничего особенного – кованая арка, состоящая из роз (одного из символов Донецка), между которыми вплетены гильзы и изображения голубей. Под аркой расположена гранитная плита, на которой выбиты имена погибших детей и их возраст. Плиту можно и не разглядеть, поскольку от суетливого взгляда она оборонена сотнями мягких игрушек, приносимых сюда жителями, стремящимися помянуть за упокой души погибших деток.

Нам бы тоже не забывать, не позволять петардам, которые запускаются в воздух на пьянках-гулянках, заглушать раскаты «прилётов». Не позволить развлекателям вытеснять из сердец светлые чувства, вытеснять из душ дух Отечества.

* * *
Мы сидим во дворе какого-то одного из сотен промышленных предприятий края и подбрасываем бродячим псам печенюшки собачьего корма. Корм – в количестве пяти мешков – привезли вместе с прочей гуманитаркой.
Собак бродячих в Донецке очень много. Где же я уже видел такое?

– Не ест, – вяло прокомментировал Гриша, коренастый боец среднего возраста.

– Ага. «Наш кот. Всегда. Сыт. Мя-у», – проговариваю я, пытаясь сымитировать фразу из культового в очень узких кругах мультфильма.

Гриша не отреагировал. Понимаю, что мой собеседник иронии не понял.

– Это такой мультик был. Оттуда цитата. А ты, Гриня, какого года? Восьмидесятого?

– Нет, семьдесят девятого.

Помолчав, он добавил нечто очень для него важное:

– А вот женился совсем недавно. Жена с восемьдесят первого.

– Детки уже есть?

– Есть. Мальчик. Два годика.

– Надо бы ещё. Нельзя растить единственного. Эгоистом может вырасти. Да и потом. Я вот, к примеру. в девяносто четвёртом за одно лето потерял троих товарищей. Погибли – кто как. И каждый был единственным ребёнком в своей семье. Представляешь: горе какое было у людей! Возраст за полтинник, новых уже не родишь. Вот и приходится готовиться к одинокой старости…

Григорий вздохнул. Хотел что-то сказать. Но мялся.

– Короче говоря, не подумай, что я детей так сказать «запасных» советую заводить… Слова то какие – одно нелепее другого… Не «запасных», конечно же. Но, всё-таки, не без этого.

К нам подошёл другой пёс, кстати, довольно холёный, и слабенько мотнув хвостом – чисто из соображений, видимо, приличий, – слизал несколько печенюшек корма.

– Слушай, Гриша, – вдруг прервал я молчание, – а ведь я уже наблюдал такие стаи довольно холёных – явно не бродячих – собак! На Косове. Там тоже после исхода из края сербского населения осталось куча собак беспризорных. Так и бродили бедолаги от одной кучи брошенных пожитков к другой. Растерянно нюхали, видимо, пытаясь найти хозяев. Или самим, так сказать, найтись среди мусора и развалин.

– Ну, наши собаки не пропадут. Каждое подразделение подкармливает такую стаю. Вот и вы тоже привезли нам корм для них.

– Это Алексей. Он зверят любит. Помнит о них.

– Ну, а как же о них не помнить? Они не дадут забыть о себе. А ты что, на Косово был?

– Да, в девяносто девятом.

– «Прилёты» сильные там были?

– Да, честно говоря, я туда приехал уже тогда, когда всё было кончено с «прилётами» и «отлётами». Был там тоже с гуманитарной миссией. Правда, привозил не макароны и носки. А был типа переводчиком. При монастырях. Монастыри сразу взяли под охрану НАТОвцы, чтоб албанцы не вырезали насельников и тех, кто там спасался из местного сербского населения. Ну, а мне доводилось помогать общаться инокам и инокиням с международами.

– Знаешь много языков?

– Да нет, куда там. Сербский немного знаю. Английский совсем так себе. Но там были рады и этому. Просто нужно было элементарные вопросы решать. Чисто бытовые.

– Патриарха, наверное, видел?

– Да. Несколько раз. Запомнил одну его… не то, чтобы проповедь, нет. Скажем так… мысли вслух.

– А что он вам рассказывал?

– Да про то, что вся эта эпопея – это всё следствие того, что в албанской семье – хоть у тракториста, хоть у профессора – по семь детей, а в сербской – хоть у профессора, хоть у тракториста – по двое. Которые потом норовят в тамошнюю «нерезиновую» умотать – ну, в Белград.

– Так и говорил?

– Нет. Говорил жёстче даже. Это я свои наблюдения проговариваю. А говорил он так: «Если сербская женщина делает семь абортов, а албанская рожает семерых детей, то Господь отдаст эту землю тому, кому она нужнее».

– Круто.

– Но по существу. Так что я вам с супругой очень советовал бы не останавливаться, пока ещё ей возраст позволяет.
Гриня помялся, а потом тихонько проговорил:

– Да должен был быть малыш.
Умолкнул. Но я не тороплю.

– Был «прилёт». И вылетели стёкла в той комнате, где малыш спал. Жена страшно перепугалась за малыша, кинулась туда… Ну, а потом выкидыш случился.

Опять молчим. Стараюсь творить Иисусову молитву, памятуя о том, что заповедовал преподобный Серафим.
Стемнело, нам нужно уже уезжать.

На прощанье стараюсь с минимальной пафосностью пожелать всё-таки не оставлять своего малыша без братика или сестрички.

Песья стая провожает нас доброжелательным лаем. С одной стороны они должны показать солдатам. что не зря жуют собачий корм. С другой стороны – они же видели, что этот самый корм выгружали из нашего грузовика. А звери они умные. Здесь вам не тут. Это Донбасс!

Выехали.

Думаю о том, что теперь буду стараться иногда поминать за здравие воина этого и его пока ещё небольшое семейство. Не только по Синодику в рамках Утреннего правила, но и во «внеурочное», так сказать, время. И чем больше своего времени стану тратить в том числе и на эти мои слабые поползновения молитвенные, может быть, Бог даст, что-то путное совершу в этой жизни. За других помолишься – так и своей душе польза. Всё-таки какое-то количество секунд эта самая душа не будет наполняться мусором…

* * *
Возвращаясь назад, соприкоснулись с Донецким ГАИ (или уже с ДПС?). Конечно, этих ребят нельзя даже сравнивать с их коллегами из РФ. Ни о каком крохоборстве не было и речи. Люди вели себя как люди, чья задача – помогать, а не взимать мзду.

Погода была хорошей. Сухо.

Немудрено.

Надвигается Арктический циклон.

Зима, всё-таки.

Всё постепенно становится на свои места.

Павел Тихомиров

Донецк-Новозыбков, январь 2023