На слуху у всякого русского патриота (да и не только патриота) ставшее по-чеховски пошлостью выражение «англичанка гадит».
«Ну почему же именно сразу «гадит!»», – воскликнет иной любитель Шекспира, Диккенса и сериала про Пуаро в исполнении Давида Сушэ.
«Ну мало ли там у них своих политиков, которые из попечения о своей империи интригуют против нас, то с Наполеоном сталкивая, то с турками, то с немцами. Ну, ясно, что неприятели, но зачем же вот эта «оценочная лексика»? Это же так пошло и неинтеллигентно!»
Чтобы стало ясно: «Зачем», давайте полистаем свежий выпуск вполне интеллигентной The Guardian, которая как раз про культуру и всё хорошее.
Речь идёт о статье Шарлотты Хиггинс «”Our music cannot be destroyed”: the duo reviving a macabre Ukrainian masterpiece» («Нашу музыку нельзя уничтожить»: дуэт возрождает жуткий украинский шедевр).
Честно говоря, я не понял, почему сей шедевр «a macabre», поскольку о всемирно известном – по версии «Гардиан» композиторе Де Хартманне ранее ничего не слыхал.
Впрочем, как же можно что-то знать о светиле украинской культуры, если культуре этой – цитирую Шарлотту Хиггинс – нанесён был «огромный ущерб Русским миром [российским культурно–политическим пространством] на протяжении веков: украинские композиторы, отправленные в ГУЛаг, те, чьи партитуры так и не были опубликованы, те, чья музыка была уничтожена или утеряна».
Рассказав об ужасах ГУЛага, и о желании познакомить весь мир с полускрытыми шедеврами культуры украинской, автор статьи напоминает чиателям, что «в настоящее время русская классическая музыка в Украине не исполняется. Кравец, скрипач оркестра, говорит мне, что последний концерт, который «ИНСО-Львов» давал перед вторжением, включал «Шахерезаду» Римского-Корсакова и симфонию Чайковского. Но она не скучает по этим композиторам, говорит она, в то время как существует так много украинской музыки, которой нужно уделить свое место».
Украинские музыканты рассказывают читателям о неисчислимых бедах и обидах, которые они вынуждены были терпеть, что Малевич и Репин, на самом деле их, украинские деятели, что «Русский мир» их отнял.
Автор Гардиана пытается уточнить: «Был ли Де Хартманн – уроженец Украины, получивший образование в Санкт-Петербурге, в силу обстоятельств кочевавший по миру – более или менее украинцем, чем, скажем, композитор Прокофьев, которого обычно считают русским, хотя он родился в селе Сонцовка Донецкой области Украины? Или даже Стравинский, у которого казацкие корни?»
Кравец соглашается, что вопрос непростой.
«Возможно, правильный способ представить Де Хартмана – это показать его украинское происхождение до того, как русские подняли на него руку, как это было с другими композиторами», – предполагает она.
Такие вопросы сложны, и идентичность никогда не бывает единственной. Я думаю о Сергее Параджанове, великом режиссере советской эпохи, снявшем такие фильмы, как “Цвет граната”, который однажды заметил: “Я армянин, родился в Тбилиси, сидел в российской тюрьме за то, что был украинским националистом”. Но именно с этими проблемами сталкивается Украина в разгар ужасающего экзистенциального вторжения. Сама энергия нынешнего обсуждения вопроса о том, что значит быть украинцем, проявляющаяся в отношении к языку и истории, в литературе, искусстве и музыке, является ироничным ответвлением желания Путина заявить права на страну и поглотить её. К чему это приведет, станет ясно в ближайшие месяцы и годы».
Прекращаю цитировать английское издание, и немного погодя передам слово Люсинэ Аветян.
Обычно я нечасто её цитирую, ибо она – дама острая на язык, высказывается неполиткорректно, совершенно не стесняясь оценочной лексики.
Мои друзья, бежавшие из б.УССР, например, стесняются оценочной лексики, переживают, что вот шедевр про «Качу» недостаточно раскручен.
Надо, дескать, деликатнее с новыми согражданами, надо, дескать, учитывать то, что пока нас тут кормили «коркировщиной» да «шансонами», они там продвигались в европейском направлении.
Раньше я что-то мычал по этому поводу, а теперь укрепился в убеждении, что права абсолютно неполиткорректная Люсинэ. И её оценочная лексика очень точно передаёт отношение к любителям «Качи», Де Хартманна и прочей «аутентичности»:
«Кому на хрен приснилась эта ваша “аутентичность”, зачастую вторичная и совершенно неинтересная? И в какой такой вселенной де Хартманн, рожденный в Российской Империи, получивший образование в санкт-петербургской консерватории, учившийся у Аренского и Танеева, вместе с Римским- Корсаковым, а потом всю жизнь мотавшийся по свету, от Тифлиса до Парижа, стал вдруг украинским композитором?
Вот это меня всегда занимало и удивляло… Вот эта местечковая близорукость национальных элиток… Кто вы без великой русской культуры? Кто? Кто про вас вспомнит, основываясь исключительно на ваших “достижениях”? Кто бы вас всех знал, если бы вы, косвенно, тем или иным способом, в том или ином контексте, не были привязаны к великой многонациональной русской культуре? Кто бы вспомнил про де Хартманна с его какофонией и жизнью, прожитой в эмиграции, если бы не желание украинцев придумать себе “отдельную” историю и отдельную же “культуру”? Кто бы узнал про Айтматова, если бы тот не писал по-русски и его произведения не передводились с русского на другие языки мира? Кто бы знал всех вас, если бы вас не тащили на свет Божий и проталкивали в свое собственное, а затем по ассоциации в мировое культурное пространство Российская Империя и проклинаемый вами СССР?
Что вы создали в отрыве от русской культуры? Где ваши современные Спартаки, Паиси, Первый учитель, Никто Не Хотел Умирать, симфонии, книги, фильмы, где все это? Ничего нет… Пустота, звенящая пустота… Вот и остается селюковый фольклор и вторичную музычку, издалека напоминающую звуковой раздрай Шонберга, выдавать за аутентичную “украинскую” (или любую другую) и убеждать весь мир и самих себя, что у этой тупиковой ветви культурного развития есть будущее…
Нету. Просто нету никакого будущего… Ибо нет ни школы, ни традиции, ни истории самостоятельности, ничего… Есть раздутое местечковое эго беспомощной претенциозности и полное отсутствие настоящей культурной идентичности, вместо которой нам предлагаются вышиванки, шаровары, и прочий селюковский фольклор, пусть даже переложенный на вторичный “мировой” тренд культурной аутентичности…
Никогда не понимала и никогда не пойму людей, добровольно отсекающих себя от культуры русского мира… Вы без него, того самого русского мира, никто и звать вас никак, ибо только этот самый русский мир и вытащил вас хоть на какую-то культурологическую поверхность… Без него так и остались бы вы хутором, аулом, станицей, пустым местом…каковым сейчас и являетесь…»
* * *
Впрочем, немного остыв от соприкосновения с подобного рода контентом, впору задаться вопросом: «Почему антироссийски настроенные деятели выбрали политику тотального отречения от всего Русского? Ведь логичнее было бы обозначить позицию, которую нередко озвучивают даже такие одиозные певцы и охранители ж/бандеровского режима, как, например, Дмитрий Гордон или Арсен Аваков. Речь идёт о том, чтобы позиционировать современную Украину в качестве точно такого же наследника общерусской культуры, как и современную РФ. И если бы певцы и охранители актуального киевского режима преподносили бы постмайданную Украину в качесвте эдакой «альтернативы неосоветизму/тоталитаризму Кремля», то ведь они бы ещё и воспринимались бы нашими горе-релокантами в качестве некоего такого примера для подражания – как пространство некой «либерально-проевропейской постсоветской культурной среды». Где, дескать, Пушкин уживается с шестидесяью «гендерами», Чайковский – с НАТО, а Б.А. Чичибабин – с Г.Ф. Квиткой-Основьяненко.
Но нет же!
Рвут всякую связь.
Ну, почему рвут, – понятно. Украинские «дiячи» не хотят быть частью третьего – по их мнению – мира, а хотят быть пусть и в качестве абсолютных вассалов, но, уже, так сказать, во «второй лиге». Тридцать лет назад эта тенденция начала реализовываться.
Мотивы интеллигенции советских республик-сестер были просты и понятны: они хотели и добились повышения своего статуса. Сегодня они напрямую, минуя Москву, общаются с теми, кто формирует облик современного Запада. Перешли – как выше обозначалось – из «третьей интеллектуальной лиги» во «вторую». Они боролись за то, чтобы получить этот статус, и они дождались своего часа.
Так что это вовсе не местечковая близорукость национальных элиток, как полагает Люсинэ.
И украинские деятели прекрасно ведают что творят, и приказ, видимо, отдан недвусмысленный.
Видимо, где-то глубоко внизу принято решение об окончательном решении «Русского вопроса».
Что ж. Именно военно-политический исход нынешнего конфликта во многом даст ответ и на этот вопрос. Не будем тешить себя иллюзиями, дорогие русские эстеты, чуждые неполиткорректности и использованию оценочной лексики.
Павел Тихомиров
Извините, комментарии закрыты.