НЕ БОЙСЯ НИКОГДА. Роман
Часть первая. Короли города
Глава первая. Солдаты районов
Они шли без щитов и были безумны, как псы или волки
«Сага об Инглингах»
– Сбо-рры!!!
Рев сотни молодых глоток из пятачка света среди темноты. Жители пятиэтажек поблизости спешно задергивают шторы.
Сборы города Новозыбкова – обычное увеселительное молодежное мероприятие. Район собирается в условном месте и идет на район, стенка на стенку. Жители самого сильного района – короли. Короли города.
Место Сборов молодежи нашего района расположено у памятника одной мотострелковой дивизии, освободителям города от немецких захватчиков. Это группа оловянных солдат, которые зачем-то приварены спинами к верхушке высокого чугунного барельефа и болтаются в воздухе. Солдаты маршируют в пустоту. Население Новозыбкова называет памятник «Шагом в бездну».
– Пацаны! – Перед нами в ядовито-желтом фонарей пьяно покачивается наш «водила», долговязый Дима, по прозвищу Фара. Ему за двадцатник, и он Дед. Сегодня он поведет нас в бой.
– Пацаны! – Качается Фара все энергичнее, – седня фартовый день. Седня мы идем мочить охамевших Жуков. Бейтесь, как черти, и мы сделаем всех…
Фара презрительно плюет под ноги, выражая этим крайнюю степень презрения к нашим геополитическим противникам.
Наш район называется Ломоноха. Как и его главная улица – в честь Михайлы Ломоносова. Здесь находится несколько стратегически важных винных магазинов, качалка и два бара. Кроме того, к Ломонохе примыкает район Голливуд, где водятся самые красивые девчонки округи. Еще у нас свои Ямайка и Аляска, а на улице Привокзальной стоит огромный жилой дом Пентагон. Чем меньше город, тем больше он кичится.
Когда-то жители Ломонохи были королями города. Вечером они могли безнаказанно гулять по всем районам, ходить на любые дискотеки – хочешь, в технарь на Коммуну, хочешь – в парк к Центровым, а хочешь – в городской ДК во владении жуков (ближайший микрорайон – Жуковка). Жуков еще называют «баги» – пустил кто-то подкованный в английском языке.
Шло время, и Ломоноха обнаглела, обленилась и, как любая большая империя, стала дряхлеть. Старые легендарные «водилы» Ломонохи отошли от дел, а новые, видно, не родились. И революция не заставила себя долго ждать. Жуковщина объединилась с центровыми, к ним, наконец, примкнула маленькая, но гордая улица Полевая. Ломоноху обложили с севера и юга, ломонох гоняли в центре, на Жуковщине, а улица Полевая заключила союз с Пентагоном и отрезала пути к вокзалу.
И вот мы сидим своими джинсовыми задами на холодных мраморных плитах памятника, а перед нами танцует Фара, стараясь пробудить в зашуганной Ломонохе былой боевой дух. Нас здесь около сотни, для многих эти Сборы – первые в жизни. Например, для меня, Димана с несклоняемой кличкой Ха, Валеры по кличке Павел (от фамилии Пашков) и длинного шепелявого Витьки Шифера (вторая кличка – Заратуштра – появилась, когда он пытался проповедовать нам учение Ницше). Мы уже выпили для храбрости, но сидим молча и настороженно.
– Пацаны, орем еще для тех, кто не в курсах! – Командует Фара.
– Сбо-рры! – Ревем мы.
Сегодня мы идем отбивать у багов городской ДК. По данным нашей разведки, их там сейчас около пятидесяти.
– Сеча будет жесткой, – вещает Фара, – но, главное, не ссыте. К тем, кого покалечат – в больницы будем ходить навещать!
К нему подходит другой «дед», и они начинают о чем-то совещаться. Среди собравшихся по кругу гуляет бутылка «Пшеничной». Я глотаю «из горла» и передаю бутылку Ха.
– По ходу, Фара ссыт больше всех, – негромко говорит мне Ха. Он обладает критическим мышлением, которого меня природа лишила начисто, – зато у Ха этого добра на двоих. Я уверен, что скоро Диман станет великим журналистом. Мы все скоро станем великими – нам уже по пятнадцать лет.
– Айда, пацаны! – Командует Фара.
Ночь вспарывает топот сотни молодых ног. Мы выдвигаемся. Мы идем по широкой пустой трассе в центр, не в ногу, но плечом к плечу. Мы непобедимы. У меня ползет холодок по спине и расправляются плечи.
– Ло-мо-но-ха! – Кричит Фара.
– ЛО-МО-НО-ХА!!! – Подхватываем мы.
– В ритмичном выкрике и топоте боевой группы читается ее прародительская, животная основа, – то ли рассуждает, то ли цитирует кого-то Шифер, – через ритмический шум к воинам по бессознательному каналу приходит ощущение силы в единстве. А у их противников – сжимается очко.
Умник хренов…
– Так делают обезьяны в джунглях – ревут всем стадом для наведения ужаса на врага. Они круглый день орут там вместо птиц, – продолжает Шифер, абсолютно не проникаясь кайфом текущего момента, – кстати, я слышал, «жуки» дерутся колами. Нам бы колы тоже не помешали…
Честные Сборы давно стали мифом. Сейчас районы дерутся чем только можно и особенно тем, чем нельзя. Кастеты, шипованные перчатки, колы – жерди от заборов – в дело идет все. О времена, о нравы!.. Вот только Фара то ли забыл, то ли вовсе не ведал о «жуковских» колах.
Случайные прохожие жмутся к стенам низких домов.
А вот и поворот к ДК.
– Стой! – Командует наш водила. Мы останавливаемся и топчемся на месте. Фара посылает одного из нас на разведку. Гонец возвращается моментально.
– Они…это…уже там… – бормочет он.
– Пошли! – Ревет Фара.
Мы заворачиваем за угол.
– Кабздец… – выражает Валера по кличке Павел всеобщее мнение.
За поворотом нас давно ждут. «Жуки» выстроились перед нами в стройную цепь. Здоровенные бойцы первой линии сжимают в руках колы. Мерно стучат своим оружием об асфальт. Грум-гррум-гррум.
Мы с надеждой смотрим на водилу Ломонохи. Он молча переминается с ноги на ногу. Обезьяны каменных джунглей в растерянности.
– Смятение войск в бою равносильно поражению, – хрипло бормочет хренов умник рядом со мной.
– Эй, мудаки! – Приветливо окликает нас водила жуков, небольшого роста крепыш с круглой головой. Фара молчит. Как и до нас, до него постепенно доходит, что Жуковщины здесь не пятьдесят человек, а раза в три больше.
– Подстава… – шепчутся в рядах рядом со мной.
И в это время из темного бокового переулка в наш правый фланг с гиканьем и матюгами врезается жуковская засада. Они бьют на скорости, поэтому многие ломонохи падают на асфальт, у кого-то трещат по швам куртки. Мне врезал кто-то слева – и тут же кто-то справа, а я лишь вяло и растерянно махнул рукой куда-то во тьму. Все смешалось. Передовая цепь жуков рванулась на нас в лобовую атаку.
Фара побежал первым. Нырнул куда-то в темноту городского парка. За ним двинулся арьегард Ломонохи, а потом и основные силы. Тех, кто пытался сопротивляться, валили с ног и добивали колами.
– Держись, не падай! – Крикнул мне Ха. У него по лбу из-под волос бежала струйка крови. Я повернулся к нему и тут же получил удар сзади вражеской штакетиной по голове. Удар пришелся вскользь.
– Валим отсюда! – Заорал Ха, пытаясь освободиться от навалившегося на него бритого жирдяя. Я пнул того сзади между ног, и он, взвизгнув, осел. На мое ухо обрушился кулак, больше похожий на молот. «Жук» слева врезал по многострадальным почкам. Под градом ударов мы все-таки вырвались из общей свалки.
– Где Шифер и Паша? – Пробулькал я кровью на бегу.
– Они раньше свалили, – ответил Ха, задыхаясь, – уходим огородами через роддом. По прямой бесполезно.
– Держи тех двоих! – Заорали нам в спину. Я оглянулся и тут же пожалел об этом. За нами топали ботинками штук двадцать «багов». Если не больше.
– Там узкая тропка, а все остальное перегорожено «колючкой», – объясняет мне Ха на бегу, – в темноте незаметно. Эти козлы там не разминутся. А ты беги за мной.
«А если “жуки” обо всем в курсе?» – зловеще стучало у меня в голове, когда мы нырнули в спасительную темноту у неосвещенного здания…
«Жуки» были не в курсе. Через пару секунд за нами послышались стоны и горестный мат одураченных врагов. Шум погони утих.
Мы выбежали на освещенную улицу Ломоносова и остановились отдышаться. Ха обернулся в сторону ДК, сложил руки рупором и гаркнул:
– Пошли в жопу!
С вражеской стороны донеслись смертельные проклятия и сомнительные обещания вступить с нами в половую связь.
Мы улыбнулись друг друг разбитыми ртами.
– Это надо обмыть! – С чувством предложил Ха. Мы умылись у уличной колонки и идем за пивом к круглосуточному окошку универсама.
– И все равно, какой-то бред, – сказал Ха, усаживаясь на лавочке во дворе моего дома и делая долгожданный большой глоток холодного, – «Сборы», блин… туфта голимая.
– Это оттого, что делать здесь больше нечего, – сказал я, – драки и дискотеки. Отучимся – пойдем работать. Отработаем свое и умрем.
Ха неопределенно хмыкнул.
– Ты когда-нибудь прислушивался, как в городском автобусе остановки объявляют? – Спросил я. – Первая остановка называется «Вокзал», потом – «Детский сад», дальше «Школа», «ПТУ», «Швейная фабрика». А две последние…
– Да помню, – мрачно перебил меня Ха, – «Больница», а потом – «Кладбище».
– Во-во, – многозначительно сказал я.
– А ты, случаем, не узнал того жирного, которому по яйцам дал? – Вдруг спросил Ха. – Это Виталик Чернышов. Помнишь, который до второго класса у нас в школе учился. Он стихотворение здоровское на 8 марта сочинил, перед классом его читал, помнишь? Правда, я только теперь понимаю, что стихи были талантливые. Во втором классе еще не втыкаешь в поэтическое творчество.
– А-а, – говорю, – наконец-то ты въехал в поэзию второклассника.
– Да пошел ты… Кстати, придумал, как Зойку Песенко поздравить… ну, и остальных тоже? – Я подумал, что Ха сейчас должен покраснеть в темноте. – Мы ж у нее с классом 8 марта отмечать будем.
Вот черт, чуть не забыл, что завтра – Женский день. Все дела, дела…
– Можно взять по гитаре и чего-нибудь залабать, – предлагает Ха.
– Заметано, – говорю я, и мы чокаемся зелеными бутылками. За женщин, не вставая.
Александр Кудрявцев
Извините, комментарии закрыты.