ПЕРЕВОД КНИГИ СЕРБСКОГО ПИСАТЕЛЯ

Новозыбковский литератор, историк и сербовед Павел Тихомиров завершил перевод романа сербского писателя Векислава Яничиевича «Дьявольский сон» («Ђавољи сан», Векислав Јанићијевић). Роман описывает жизнь двух семей из Косова и Метохии – сербской и албанской – на протяжении ста лет. От Балканских войн 1912-13 годов – до нашего времени.

Яничиевич участвовал в создании Общества Сербско-Российской дружбы и как директор единственной школы в Белграде, сохранившей русский язык, получил благодарность от российских официальных лиц еще в 2005 году.

Книга в его переводе планируется к изданию на русском языке в одном из центральных российских издательств.

Глава из книги опубликована на сайте РНЛ, где Павел Вячеславович работает помощником главного редактора. Ниже отрывок из неё и ссылка на полный текст.

Стоянова Слава

Дом Стояна Йовановича был построен ещё в начале девятнадцатого века. Это был один из самых красивых сербских домов того времени, с фасадом, выкрашенным в белый цвет, второй этаж традиционно выступал и как бы нависал над тротуаром. Окна на ночь закрывались на глухие ставни. Забор надёжно укрывал от посторонних глаз всё происходящее во дворе. В сам двор можно было попасть либо через большие двустворчатые каретные ворота, либо через калитку.

Широкая, вымощенная камнем дорожка вела от каретных ворот к крытому черепицей зданию, разделённому на три части. В первой была конюшня с несколькими стойлами, во втором – конные экипажи, а также инструменты, бочки и разные другие вещи, в третьем находилась коптильня, где вялили мясо.

Обычно двор был разделён на три части. Помимо описанного выше чистого двора, и сада с огородом, был ещё хлев. Но в хозяйстве Стояна – как настоящего горожанина – скотины не держали, более того, конюшней занимались двое старичков, живших тут же, в небольшом домике в глубине двора. Семья была богатой, коль уж держали прислугу, но это не значит, что Цвета сидела сложа руки.

Уж какой был сад! Жена Стояна, Цвета, копошилась в саду всё время, свободное от непрерывного наведения блеска в доме. Стоян любил пить кофе под старой шелковицей рядом с колодцем, в тени винограда.

Хозяйский дом построен был из кирпича на каменном фундаменте. Ступени вели сразу в главную комнату с камином, который называли по-турецки – “оджаклия”. Отдельная деревянная лестница поднималась в комнаты верхнего этажа. Одна из них была с выходом на веранду с чудесным видом на сад. В доме имелся и подвал с отдельным помещением, служившим складом.

Цвете не нравилось, когда кто-то посторонний хозяйничал в её доме, потому она сама готовила, стирала и, как уже проговаривалось, содержала дом в идеальном порядке. Всё сияло, даже деревянную лестницу, ведущую наверх, она почти каждую неделю тщательно натирала щеткой.

После замужества их единственной дочери Ванки её комната оставалась нетронутой, как будто хозяева с минуты на минуту ждали возвращения молодой женщины. Комната лучилась девичьей чистотой – мягкие коврики, вышитое постельное бельё, белоснежные подушки на кровати с резным изголовьем. Рядом с окном – кованое трюмо с миской для умывания и кувшином. Вся комната пахла айвой, желто-зелёные плоды которой лежали на деревянном шкафу и были словно ещё один штрих в общей картине.

Рядом с Ванкиной комнатой располагалась комната для гостей. Оттоманка, которую называли тоже на турецкий манер – миндерлук, стояла в отдельной части комнаты, окружённая с трёх сторон окнами, прикрытыми тяжелыми портьерами, придававшими этому пространству необыкновенную теплоту и уют.

На стене, напротив стола, висели вышитые рушники. На полках, расположенных у боковой стены, были расставлены рюмки для ракийи и вина, тарелки, лежало декоративное мыло и снова немного айвы. На восточной стороне комнаты, в специально сделанном углублении, находилась икона. Рядом – перламутровый крест, графинчик с крещенской водой и чётки.

Это было место, где каждое воскресенье и по праздникам затепливали лампаду. В правом углу комнаты стоял большой расписной сундук, а рядом, как украшение гостевой комнаты и доказательство достатка, – большой сейф, который отец Стояна купил давным-давно у одного цинцара[i] из Белграда.

Стоян завёл коня на двор и, увидев своего слугу Йордана, поприветствовал его:

– Бог в помощь, Йордан.

– Да поможет вам Бог, газда[ii], – ответил Йордан и принял узду.

Цвета выбежала из дома навстречу мужу с кувшином в руке и полотенцем. Стоян освежился холодной колодезной водой и вошёл в дом. Рассказал жене, про то, что черногорское войско стоит у входа в Печ, и что в любой момент ожидается занятие ими города. Также поведал ей, что мусульманские дучаны[iii] в основном закрыты, а на чаршии пусто.

– Охо-хо… Как же Ванка с внуками сможет к нам добраться? – запричитала Цвета.

– Не бойся, жена. Столько всего дочь пережила, разберётся, – ответил Стоян.

Правда, он тоже немного волновался, ведь слышал, что арнауты взяли в руки оружие и заняли оборону на холме Чабрат, чтобы встретить сербскую и черногорскую армию.

Стоян вошёл в спальню, чтобы как следует подготовиться к приходу гостей.

Перевод с сербского П. Тихомиров.

Полностью глава опубликована на сайте “Русская народная линия”