ВОНИФАТЬЕВСКИЙ ХРАМ И ЕГО СОЗДАТЕЛИ 

Выпускница Новозыбковской женской гимназии, стоявшая у истоков зарождения отечественного кино, Эсфирь Шуб (в девичестве Рошаль), в 60-х годах прошлого столетия напишет:  

«Уроженка Черниговской губернии, я с тринадцати лет помню пылающие усадьбы помещиков. Вместе с народом, борющимся за свободу, мы ненавидим кровавый режим самодержавия, царя, его министров, господствующие эксплуататорские классы, аристократию, помещиков, буржуазию, либеральную партию кадетов. Величайшим позором для России мы считаем Распутина, распутинщину и черносотенную организацию. «Пуришкевич» – было самым обидным словом.

 

 

 

 

 

 

 

 

Мы жадно ловим все, что говорит о распаде этого гнойника, о подпольных революционных организациях, о ширящемся революционном сознании и сопротивлении рабочих и крестьян. Нам хотелось быть полезными деятелями. И все же мы довольно неопределенно произносили слова: «бороться за свободу». Как понести свои знания в народ, как это осуществить – была наиболее волнующая нас тема».

И вот еще фрагмент из ее воспоминаний: «…Страстная суббота. Красная площадь переполнена народа. Храм Василия Блаженного открыт для всех. Горят свечи, идет богослужение. Пробираемся в Кремль, к соборам. Площадь перед собором тоже переполнена народом. 

Беспрерывной цепочкой подъезжают экипажи, лихачи на дутых шинах, редкие тогда автомобили. Подъезжают сподвижники Керенского, милюковых и маклаковых, во фраках и цилиндрах, с ними рядом дамы в роскошных весенних туалетах, в больших шляпах со страусовыми перьями, военные, генералы с невероятными плюмажами на головных уборах. У всех красные повязки на рукаве или красные банты на груди. 

…Толпа на кремлевской площади беспрерывно двигалась, шумела, смеялась. Никакой религиозной настроенности прежних лет не было. Другим, должно быть, стал народ за эти тяжелые для страны годы войны».

Эсфирь Шуб, как и многие другие ее современники, думавшие и писавшие в таком же тоне, будто предвидели грядущие кардинальные изменения в нашей стране. Буквально через несколько лет с момента описываемых Шуб событий не станет 300-летней Российской империи, произойдет революция, разразится братоубийственная Гражданская война со всеми ее последствиями – невинными жертвами, голодом, болезнями, лишениями и невыносимыми людскими страданиями. Веками формировавшаяся система морально-нравственных ориентиров и духовных ценностей будет полностью уничтожена.

 

Новая власть подвергнет гонениям всякую религию и общину верующих. Большинство часовен, храмов, монастырей по всей стране будут осквернены, разорены и разграблены, святые мощи и чудотворные иконы вскрыты и поруганы, а многие священнослужители и миряне расстреляны, либо отправлены в ссылки и тюрьмы на долгие годы, их имущество конфисковано. В.И. Ленин прямо писал в секретной записке членам Политбюро «чем больше мы уничтожим духовенства, тем лучше».

Вместе с коммунистической идеологией в умы людей насаждался атеизм – полное отрицание какой бы то ни было религии. Одним из первых законов большевиков стал декрет об отделении церкви от государства и школы. Этот декрет положил начало почти семидесятилетнего гонения на православную церковь. По инициативе ВЦИК и СНК РСФСР для подрыва авторитета церкви и максимального ущемления всех ее прав были приняты специальное постановление о религиозных объединениях, декрет об изъятии церковных ценностей (во время голода 1922 года), проведена кампания по вскрытию мощей. 

Святейший патриарх Тихон (Белавин) 19 января 1918 года обратился с воззванием к новой власти: «Гонение жесточайшее воздвигнуто и на Святую Церковь Христову… святые храмы подвергаются или разрушению или ограблению и кощунственному оскорблению, чтимые верующим народом обители святые захватываются безбожными властелинами тьмы века сего и объявляются каким-то, якобы народным, достоянием…Имущество монастырей и церквей православных отбирается под предлогом, что это – народное достояние, но без всякого права и даже без желания считаться с законной волею самого народа…». 

К 1914 году в Российской империи насчитывалось около 54 тыс. храмов, 25 тыс. часовен, 1025 монастырей. В 1987 году в СССР оставалось 6893 православных храма и всего 15 монастырей. Большая половина монашеских обителей (722) в 1918-1921 годах была национализирована и превращена в психиатрические больницы, тюрьмы либо колонии для преступников. И это только числа. Страшно представить, сколько за ними стоит репрессированных священников и монахов, искалеченных судеб.  

Безусловно, с приходом революции коренные изменения произошли и в привычной жизни тихого провинциального Новозыбкова. В первую очередь по решению местных властей в городе закрыли храмы и молитвенные дома всех конфессий, включая единоверческую церковь в честь святого мученика Вонифатия. Напомним, что к 1917 году в Новозыбкове были построены и действовали 9 церквей (по некоторым данным – 12), а также церковь во имя св. преп. Сергия Радонежского чудотворца при реальном училище. Функционировали 3 еврейские синагоги. Имелся католический приход на улице Кузнечной (Ломоносова).

 Согласно отчету Новозыбковского уездного исполнительного комитета совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов, с ноября 1922 по ноябрь 1923 года в Новозыбкове произведено изъятие молитвенных домов. На основании постановления городской рабоче-крестьянской конференции и ряда постановлений Горсовета «изъята никем не используемая бывшая Шведовская церковь и синагога каменная по Замишевской улице. Изъятая Шведовская церковь была приспособлена под детскую площадку, а синагога под клуб физкультуры. В процессе изъятия со стороны населения и верующих эксцессов не было и таковое прошло безболезненно. 

…Необходимость в детской площадке давно назрела, но не было соответствующего места. В настоящем году была для этой цели освобождена непосещаемая верующими бывшая Шведовская церковь и использована для детской площадки с читальней. 

Через площадку прошло 90 детей, из которых 60 находилось на содержании государства. Детская площадка функционировала с 1-го июня по 1-е сентября и результаты дала хорошие».             

Жительница Москвы А.М. Точеная в письме краеведу Кублицкому А.Г. напишет: «…Потом в молитвенном доме (Шведовской церкви) был устроен пионерский клуб. Ребята обнаружили в подвальном помещении захоронение, видно, основателей. Клуб вскорости закрыли, так как шел слух, что что-то пугало там детей. Храм заняли под зернохранилище, а потом его снесли». 

По воспоминаниям местных жителей разрушили церковь в начале 30-х годов (по некоторым источникам – в 1932 году), поскольку она «мешала проведению демонстраций». Только вот само место, где располагался храм, так и не было занято проезжей частью, колонны и демонстрации по нему не проходили. По всей видимости, такая формулировка была лишь только поводом для радикальных действий. 

Еще несколько десятилетий сохранялась кирпичная ограда с чугунной решеткой и ажурными воротами. За оградой на территории церкви был склеп с могилами ее основателей, жертвователей и благоукрасителей – известных в городе и за его пределами купцов Шведовых. Поруганные осколки гранитных надгробий находились на месте захоронений до 90-х годов, а затем и вовсе исчезли.

 

Храм был построен в конце XIX столетия по инициативе и за капитал, пожертвованный одним их наиболее ярких представителей Шведовых, почетным гражданином Новозыбкова – Афанасием Ивановичем Шведовым. Он располагался практически в центре города, по улице Чугуновской (Ленина), напротив бывших реального училища и дворянского собрания. 

Архитектором храма стал бывший студент Императорской Академии художеств, член канцелярии обер-прокурора Святейшего Синода, титулярный советник Николай Никитич Никонов (1849-1918). Он разработал детальный чертеж храма и представил его на утверждение. Место для храма «между улиц от торговой площади Чугуновки, Карховской и Кубановки, против двора реального училища» выделила городская Дума. План площадки для строительства составил участник русско-турецкой войны 1877-1878 годов, землемер, надворный советник И.П. Шмаков. 

Освятили церковь в честь мученика Вонифатия не случайно. С. Ложковая в опубликованной в 2003 году в газете «Маяк» статье «Жемчужина, которую мы потеряли…», пишет: «Дадим слово его (Шведова А.И.) праправнучке Наталье Михайловне Афониной:

«…Вонифатьевский храм построен Шведовым в знак искупительной жертвы за грех, в котором он винил себя. На одной из его фабрик случился пожар: сгорело 11 рабочих. Было ли причиной трагедии пьянство персонала, сегодня вряд ли кто сможет ответить на этот вопрос. Но храм Афанасий Шведов построил и освятил в честь святого, которому обыкновенно молятся, прося избавить, исцелить от рабства у зеленого змия». 

Из жития святого Вонифатия известно, что он родился в III веке в Риме. Был рабом молодой богатой аристократки Аглаиды, с которой находился в блудном сожительстве. Однажды Аглаида узнала, что если с благоговением хранить в доме мощи святых мучеников, то их молитвами легче получить спасение. По этой причине она направила Вонифатия на Восток и попросила привезти мощи любого страдальца за веру. 

Прибыв в Тарс (современная Турция), Вонифатий отправился на городскую площадь, где истязали христиан. Увидев происходящее, Вонифатий прорвался сквозь конвой к мученикам, целовал им ноги, просил помолиться о его душе. Когда он сказал, что тоже является христианином, его самого немедленно подвергли пыткам и отрубили голову.

Слуги Вонифатия выкупили его останки и привезли в Рим. Аглаида с великим почетом и благоговением приняла мощи Вонифатия, на месте их погребения построила храм. Церковь молитвенно вспоминает память св. Вонифатия ежегодно 1 января.       

По официальной версии Вонифатьевский храм возвели в память события 17 октября 1888 года. В тот день произошла трагедия – под Харьковом сошел с рельсов и потерпел крушение поезд с императорской семьей. Несмотря на то, что Августейшие особы остались живы, катастрофа унесли жизни 21 человека. 

Согласно Черниговским епархиальным известиям за 1896 год № 22, Вонифатьевский храм был каменный, небольшой по величине. Купола покрыты позолотой. Стены снаружи украсили изображениями святых, в том числе образом святителя Феодосия Углицкого архиепископа Черниговского. Над входной западной дверью в стене имелся образ Воскресения Христова, написанный на стекле. По вечерам во время богослужений перед этим образом зажигался огонь, в результате чего он буквально сиял и от этого становился еще краше. Внутри храм был расписан сюжетами из жизни святых и библейских событий. Иконостас великолепный, прекрасной резной работы, в золоте. Подоконники в окнах и солея (возвышение перед иконостасом) были мраморные. 

Освятил церковь епископ Черниговский и Нежинский Антоний 16 сентября (все даты указаны по старому стилю) 1896 года. В Новозыбков он прибыл на поезде вместе с товарищем обер-прокурора Святейшего Синода, сенатором В.К. Саблером и губернатором Е.К. Андреевским.

Гостей приветствовали предводитель дворянства Новозыбковского уезда князь Н.Д. Долгоруков и представители всех сословий.

«В храме владыка был встречен пением 9-й песни канона Воздвижению Креста Господня. Торжественная встреча Преосвященного Архипастыря, множество духовенства, прекрасное пение Архиерейских певчих, великолепие храма, блеск залитого золотом иконостаса – все это наполняло душу каждого каким-то особенным восторженным настроением. Наконец всенощное бдение началось: пели поочередно – архиерейский хор – по православному и монахини из Малиноостровского женского единоверческого монастыря – по-единоверчески. Пение обоих хоров было прекрасное. 

Литию и благословение хлебов Преосвященнейший Владыка, в сослужении 12-ти священников, совершил, по древнему обычаю, вне храма, под открытым небом. Погода благоприятствовала; народа в церковной ограде была масса, – большею частью раскольники; вне ограды также стояли густые толпы раскольников.

Храм был увешан снаружи в большом количестве разноцветными, стеклянными фонариками с горящими в них свечами, по сторонам дорожек церковного погоста также было множество фонариков. Картина была чудная.  

К 11-ти часам ночи всенощное бдение окончилось, и народ, проводив Владыку в его квартиру, разошелся по домам. В 7 часов утра на другой день несколько священников совершили освящение воды, а около 9 часов началось освящение престола. 

Освятив и убрав престол, Владыка поднял на главу свою частицы святых мощей и, в сопровождении сослужащего духовенства, при колокольном звоне, совершил троекратное обхождение вокруг храма. Толпы народа, при приближении шествия, преклонили колена. 

…По окончании литургии Владыка, в сопровождении сослужащего духовенства и приглашенных гостей, направился в дом А.И. Шведова, где радушными хозяевами предложена была трапеза.  

 …В 5 часов вечера, поездом на Брянск, Его Превосходительство Владимир Карлович Саблер с господином Начальником Губернии отбыли из города Новозыбкова. Отъезжая, Владимир Карлович любезно и благосклонно с каждым распростился, навсегда оставив о себе приятное воспоминание». (Черниговские епархиальные известия за 1896 год, № 22).

Через 4 года епископу Черниговскому и Нежинскому последовал Указ Святейшего Синода от 21 февраля 1900 года за № 1172 об открытии при Вонифатиевской церкви самостоятельного единоверческого прихода с причтом из священника и двух псаломщиков. Для этих целей купчиха Анастасия Павловна Шведова пожертвовала 25 тыс. рублей, предоставила дом для священника, псаломщиков и сторожа. Она же за свой счет производила текущий ремонт церкви и дома священника. 

В начале прошлого столетия настоятелями храма были Симеон Акимов, Феодор Храмцов, Григорий Григоровский. Их годовое жалованье составляло от 200 до 700 рублей. Псаломщиками в разное время служили крестьянин Полтавской губернии Иван Остапенко, мещанин и крестьянин со Злынки Григорий Воронин и Иосиф Говядин. 

В 1904 году к исполнению обязанностей псаломщика при церкви допущен мещанин Моисей Осипович Немцев – отец Василия Немцева, одного из знаменитых фотографов дореволюционного Новозыбкова. 

В тот год в церкви насчитывалось всего 17 прихожан обоего пола. Имелся дом для священника, собственного участка земли не было.

Интересны воспоминания священника Вонифатьевской церкви – отца Григория (Григоровского). В 1896 году он написал для епархиальных известий об освящении церкви, в деталях описал ее внутренний и внешний вид. Будучи свидетелем событий 1905 года, оставил воспоминания о реакции жителей Новозыбкова на царский манифест от 17 октября о даровании свобод. Его и другие мемуары о жизни города того времени ныне большая редкость, но подробно с ними можно познакомиться по первоисточникам (см. список в конце).

 

 Вернемся к рассказу о храме и его устроителе. Помимо Вонифатьевской церкви Афанасий Шведов построил в городе несколько добротных каменных зданий, включая Дом детского творчества, которые сохранились до наших дней.

За его средства тротуары некоторых улиц вымостили кирпичом желто-коричневого цвета с клеймом «А.Ш.», то есть Афанасий Шведов. В 1893 году в Злынке построил первую школу.

Много помогал Малино-Островскому Рождества Пресвятой Богородицы единоверческому женскому монастырю, что был когда-то у реки Ипути недалеко от рабочего поселка Вышков. Вокруг обители возвел кирпичную ограду. В 20-х годах прошлого столетия ограду ту разобрали, а весь кирпич на подводах привезли в Новозыбков для строительства спичечной фабрики «Малютка» и городской больницы.  

В 1894 году на территории монастыря построил себе дом, в котором жил каждое лето со своей больной женой Анастасией Павловной до ее смерти.

Постоянно жертвовал деньги на нужды бедного средствами Максаковского Троицкого единоверческого монастыря, за что епископ Черниговский и Нежинский Антоний объявил купцу благодарность. 

Крупным благотворителем был и отец Афанасия Шведова – Иван Львович. Он умер 30 декабря 1889 года. А за четыре года до этого распорядился раздать бедным жителям Новозыбкова собственный капитал в 100 тыс. рублей «на поминовение души его». С этой целью душеприказчики Абросимов П.Ф. и Петухов А.Е. обратились с заявлением в Новозыбковскую городскую Думу о принятии указанной суммы для «дальнейшего употребления согласно воле жертвователя».

Он же выделил крупную сумму на строительство в городе больницы и богадельни.

Говоря о Шведовых, следует напомнить о действовавшей в начале прошлого века в Новозыбкове по ул. Чугуновской (Мичурина) церковно-приходской школе имени Императора Петра I во дворе «городской имени Шведова богадельни». Попечителем в ней состоял родной брат Афанасия Шведова – Михаил. Он выстроил и содержал школу в Добродеевке Новозыбковского уезда, открытую 1 октября 1896 года.

Где и при каких обстоятельствах закончился жизненный путь Афанасия и Михаила Шведовых, установить не представилось возможным. 

Руководитель клуба «Зыбчане» К.Ф. Попов, размышляя о судьбах Шведовых, в статье «Этюды о былом. Инициалы на кирпиче» напишет: «Могила же самого Афанасия Шведова неизвестна. Покрыты тайной последние годы его жизни. Лишь в потемневших от времени стенах, сквозь ажур кованых кружев парадного входа, да в просвете окруженных резной вязью последних сохранившихся в городе каменных ворот его бывшего дома чудится нам облик этого человека».

 Трудно пришлось сыну Афанасия Шведова – Ивану. Он родился в 1898 году. Работал художником-цинкографом на Новозыбковской опытной станции и в редакции местной газеты «Ударник». 

В 1937 году был обвинен по ст. 58 УК РСФСР в призывах к свержению и ослаблению советской власти. Приговором специальной коллегии Западного областного суда в г. Смоленске от 2 февраля 1937 года Ивана Шведова признали виновным в названном преступлении и отправили на 10 лет в лагеря (реабилитирован посмертно лишь 24 марта 2003 года).

Недавно в руки попалась книга воспоминаний бывшего заключенного, инженера Льва Хургеса (1910-1988) «Москва – Испания – Колыма. Из жизни радиста и зэка». В одном из мест он пишет об Иване Шведове. Думается, что речь здесь идет о «нашем» Иване. Уж очень много совпадений.

Вот этот отрывок: «Очень колоритной фигурой был художник Иван Афанасьевич Шведов: круглый год он ходил по лагерю в совершенно изодранных, даже по колымским понятиям, телогрейке, ватных брюках и шапке. На шее у него на длинном шнурке всегда висел большой кисет с махоркой, из которого он охотно угощал любого попросившего закурить. Шведов был очень талантливым художником-миниатюристом, и его картинки, не всегда пристойного содержания, написанные на дощечках маслом или эмалью, пользовались среди лагерной аристократии и вольняшек большим успехом, что и давало очень скромному в быту художнику возможность всегда иметь открытый для всех кисет с махоркой и ходить с более-менее полным желудком.  

По происхождению он был из очень богатой семьи. Отец – Афанасий Шведов – крупный фабрикант и миллионер: шведовские мыло и спички пользовались большим спросом не только в России, но и за рубежом. 

Отец, надо полагать, был не в восторге от своего единственного и непутевого сына. Вместо того, чтобы продолжать отцовское дело и приумножать его миллионы, Ваня с детства увлекся живописью. Поняв, что коммерсанта из Ивана не получится, отец не стал ограничивать его в средствах на ученье за границей. Шведов получил художественное образование во Франции и Италии, а потом, заболев легкими, переехал, по советам врачей, в Каир, где тогда был сухой и ровный климат, считавшийся очень полезным для легочников. 

После революции Шведов вернулся в Россию. Отец не выдержал краха своих миллионов и вскоре умер. А Иван Афанасьевич не очень расстраивался по поводу своего разорения: он стал работать художником, преимущественно по разным «шабашным» артелям.  

Взяли его еще с середины 1935 года. За что? – он и сам толком не знал: одно слово «бывший», да и по заграницам поездил. Исчез он с «23-го километра» еще до войны. То ли умер (у нас это происходило незаметно), то ли его куда-то перевели, но Шведов остался в моей памяти очень добрым, интеллигентным человеком, приятным собеседником».

О непростой судьбе Ивана Шведова в свое время поведал и новозыбковский художник Дориан Сулоев: «Иван жил у пожилой монахини в районе опытной станции. Когда я первый раз его увидел, поразился его лицу. Да, жизнь «проехалась» по нем.  

Рассказывали, как он после возвращения из лагерей пригоршнями сгребал прах, то, что осталось от захоронения родителей после разрушения склепа, горе свое изливая по-французски. Люди из его скорбной речи поняли лишь одно слово – вандалы. 

Да.., а человек он был хороший, добрый, щедрый, любил рыбалку, частенько и я с ним ездил с удочками. И в день его смерти мы тоже собирались порыбачить… Иван Шведов – сильный, самобытный художник. Он делал иллюстрации православного сюжета в акварели, а я их усиливал графически. В музее есть эти вещи. Есть также холст Шведова, на котором изображено праздничное шествие старообрядцев через мост».   

Знал Ивана Шведова художник из Брянска Александр Поддубный, родной брат злынковского краеведа из п. Вышков А.И. Поддубного. Он с теплотой рассказывал об Иване, как о талантливом, но одиноком человеке доброй и тонкой души, ученике знаменитых «Кукрыниксов». Поддубный работал вместе с Иваном Шведовым в городском парке. Иван оформлял и рисовал афиши предстоящих мероприятий. Иногда употреблял спиртное. Собственной семьи и детей у него не было. О дальнейшей его судьбе неизвестно. Ушел человек, словно никогда и не было его.   

Не стало и церкви. До наших дней от нее ничего не сохранилось. Сегодня на святом месте разбит сквер, проложены пешеходные дорожки, установлены лавочки и бюст генералу Драгунскому Д.А. Несколько десятилетий, с 1962 года, на месте алтарной части на постаменте стояла пушка артиллериста Степана Смолякова, с которой он прошел всю войну. 

В 2003 году начались работы по восстановлению кирпичной часовни на территории Вонифатьевской церкви. Спорили, что это строение вовсе не часовня, а бывшая водокачка («энтузиадский колодец»). Так или иначе, оно освящено. Приписана часовня к Чудо-Михайловскому храму. Периодически в ней служат молебны, включая 1 января, в день памяти святого мученика Вонифатия. Здесь можно заказать требы, помолиться за близких, помянуть усопших. Почтить память всех тех, кто заложил эту церковь и ее обустроил.  

Проходя каждый раз место, где находился храм, его незримый силуэт невольно возникает в памяти и надрывает душу. Ведь когда-то храм задавал ритм жизни, регламентировал чередование будней и праздников. Практически все центральные улицы города вели к нему. Вокруг бурлила жизнь, слышался скрип экипажей и повозок, гул людских голосов, радостные вскрики детей. Не радует глаз крест Христов. Храм давно утратил свой голос. Городские улицы не оглашаются печальным колокольным перебором во дни Великого поста и радостным трезвоном на Пасху. Выросшие на святом месте деревья безмолвным укором смотрят на равнодушных прохожих. Больно, горько, стыдно.   

И все же отрадно сознавать, что благие дела Шведовых, и в первую очередь построенный ими Вонифатьевский храм, способны не осуждать, а оправдывать их пред Богом, поскольку изначально заложенная в этих делах идея любви и добра так или иначе становится содержанием и смыслом жизни для многих. А посему и земная память о благотворителях Шведовых, безусловно, получает отсвет той благой Вечности, к которой мы непрестанно молитвенно зовем ушедших.

Библиография:

1. В. Деханов. Еврейский погром в Новозыбкове. Газета «Маяк». Новозыбков, 11 октября 1997 года.

2. Н. Зыбковец. Этюды о былом. Инициалы на кирпиче. Газета «Новозыбковские вести» № 54. Новозыбков, 22 декабря 2000 года.  

3. С. Ложковая. Жемчужина, которую мы потеряли. Газета «Маяк». Новозыбков, 17 июля 2003 года.

4. А. Кублицкий. Водокачку превратили в часовню. Газета «Маяк». Новозыбков, 10 января 2004 года. 

5. А. Кублицкий. Вонифатьевская церковь. Газета «Маяк». Новозыбков, 13 января 2006 года.

6. Н. Афонина. Вонифатьевская часовня. Газета «Маяк». Новозыбков, 14 июля 2006 года.  

7. Г. Спекова. Городская легенда. Газета «Маяк». Новозыбков, 23 марта 2012 года.

8. Новозыбков. Историко-краеведческий очерк. Брянск, 2001. 

9. А.И. Поддубный. Злынковская земля сквозь дымку времени. Клинцы, 2000.

10. Э.И. Шуб. Жизнь моя – кинематограф. Москва, 1972.

11. Л. Хургес. Москва – Испания – Колыма. Из жизни радиста и зэка. Москва, 2012. 

12. Д.С. Лихачев. Письма о добром и прекрасном. Издательство Аст. Москва, 2018.  

13. Декреты Советской власти. Т. 1. 25 октября 1917 – 16 марта 1918. Москва. Политиздат, 1957.

14. Труды Черниговской губернской архивной комиссии 1906-1908 годы, выпуск 7. Чернигов, 1908. 

15. Черниговские епархиальные известия, № 17. Чернигов, 1894. 

16. Черниговские епархиальные известия, № 22. Чернигов, 1896.

17. Черниговские епархиальные известия, № 6. Чернигов, 1900.

18. Черниговские епархиальные известия, № 1. Чернигов, 1901.

19. Черниговские епархиальные известия, № 3. Чернигов, 1901.

20. Черниговские епархиальные известия, №№ 1-6. Чернигов, 1902.

21. Черниговские епархиальные известия, № 1. Чернигов, 1904.

22. Черниговские епархиальные известия, № 4. Чернигов, 1904.

23. Черниговские епархиальные известия, № 7-8. Чернигов, 1904.

24. Черниговские епархиальные известия, № 12. Чернигов, 1904.

25. Черниговские епархиальные известия, № 13. Чернигов, 1904.

26. Черниговские епархиальные известия, № 16. Чернигов, 1904.

27. Черниговские епархиальные известия, № 20. Чернигов, 1904.

28. Черниговские епархиальные известия, № 23. Чернигов, 1904.

29. Отчет о деятельности исполнительной комиссии по раздаче денег, завещанных умершим Иваном Львовичем Шведовым I-ым для бедных, за время с 14 декабря 1895 г. по 1 января 1898 г. Составлен Новозыбковским Головой Г.Н. Волковым. Чернигов, 1898.

30. Отчет Новозыбковского уездного исполнительного комитета совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов за время с ноября 1922 г. но ноябрь 1923 г. Гомель, 1923. 

31. Интернет-портал «Список жертв политических репрессий в СССР».  

32. Интернет-портал «Азбука веры». Послание святейшего патриарха Тихона от 19 января 1918 (с анафемой безбожникам). 

33. Интернет-портал «Электронная библиотека Одинцовского благочиния». И.А. Ильин. Почему мы верим в Россию?

34. Интернет-портал Православие.Ru. Святой мученик Вонифатий. 1 января 2013 года. 

35. Интернет-портал «Правжизнь». Разрушение храмов и монастырей в годы советской власти. 9 декабря 2017 года.

36. Государственный архив Брянской области. Фонд 473 опись 2 дело 32 листы 11, 12, 17.

Александр Дудников (г. Москва)