ТАЛЫЙ СНЕГ

С ребенком на руках, выйдя за ворота на улицу, она глубоко вздохнула и быстро пошла по влажному растоптанному снегу. Шагала торопливо, почти бегом, словно боялась, что остановят. Но никто не гнался, и она благополучно пересекла улицу, свернула за угол.

«Скорее, скорее… из этого дома! – думала она. – Прочь отсюда, где пропало все, о чем мечтала, все светлое…». Там осталась комната, забитая вещами. Не ее вещами. Она к ним так и не привыкла. Прошло всего три года, а будто целая жизнь. Так тяжело идти. Или это мешает талый снег?

…Родилась Ольга в небольшом городке. Была маленькой, большеглазой и незаметной. Может быть, потому жила в ее душе мечта выучиться на геолога и однажды найти какие-нибудь очень полезные залежи, чтоб о ней заговорил весь мир. Она готовила себя к трудным переходам, к серьезной, почти мужской работе, много читала о геологах и представляла, как уйдет в горы. Но жизнь распорядилась по-своему: после смерти матери пришлось идти работать на завод, куда устроила ее соседка. И мечты еще на долгое время так и остались мечтами.

А потом в ее жизни появился Аркадий: высокий, красивый и недоступный. Он и понравился-то ей вначале своей недоступностью. Так сладко было мечтать о том, как он в нее влюбится и… Дальше она боялась загадывать, настолько ее мечты были неправдоподобными. Но как раньше мечтала о горах, так теперь думала и наяву грезила об Аркадии. А тот, проходя по цеху, как назло, останавливался возле ее станка и, видя как девушка краснеет и теряется, насмешливо спрашивал:

– Замуж за меня пойдешь, красавица?

Ну, зачем он так с ней, как с маленькой? Что ж, если не вышла она красотой, неужели всякий раз надо об этом напоминать? Оля обижалась, плакала, но каждый день ждала новой встречи, готовилась к ней и не могла понять, откуда такая любовь и нужна ли она ей.

Однажды Аркадий принес ей розу – крупную, красную, на длинной ветке. Оля до того растерялась, что взяв цветок, больно укололась и, понимая всю нелепость своего положения, заплакала. Он постоял возле нее, удивляясь слезам, и ушел, не проронив ни слова. Оля убежала в бытовку, плакала и ругала себя за то, что не умеет скрывать своих чувств, и в этот момент почти ненавидела Аркадия за свою любовь к нему, такую ненужную.

Через неделю Аркадий ей сделал предложение. Пришел веселый, нарядный, и она в своей спецовке возле старенького станка показалась себе такой ужасной замарашкой, что даже не обиделась на его очередную шутку. Но, оказалось, что не шутил. И тогда Оля испугалась. Не того, что будет плохой женой. Знала, что сделает для него невозможное. Испугалась своей любви. Это чувство трудно объяснить, еще сложнее понять, но в ту минуту Ольга поняла, что ее больше нет, есть жена.

Месяц до свадьбы пролетел, как один день. Оля куда-то ходила, то одна, то с Аркадием. Ее обмеряли, крутили, советовали. Она отвечала, соглашалась, но ничего не соображала и видела только Аркадия, с радостью подчиняясь его желаниям.

Аркадий привез ее в огромную квартиру своих родителей, где им выделили длинную комнату с высоким лепным потолком и дорогой мебелью. Ольга со свойственной ей простотой и доверчивостью, легко вошла в чужую семью, но с первых дней поняла: будет нелегко, хотя не отчаивалась, ведь у нее был Аркадий. А потому с радостью бежала домой, бралась за любую работу, и все у нее ладилось, горело в руках. Не замечала ни равнодушия мужа, ни упорного молчания свекрови, довольствуясь тем, что любила сама. И лишь где-то в далеких тайниках души жил безотчетный страх – вдруг однажды проснется, а ничего нет…  Но время шло, ничего не изменяя, и она потихонечку привыкла к своему счастью.

С рождением сына жизнь ее мало изменилась. Алешка рос спокойным, здоровеньким. Ольга без труда делила свою любовь на двоих, ничего не требуя для себя. Жила и ждала. Ждала долгими вечерами Аркадия с работы, ждала ласкового слова, теплого взгляда. Любила стирать его рубашки, они хранили его запах, варить обеды, смотреть, как он ест, и радоваться его радостям. Даже это незначительное казалось ей невероятно большим и для нее незаслуженным.

… Ольга с сыном вернулась с прогулки раньше времени. Уложив Алешку, вышла в коридор развесить одежду. Из гостиной слышались приглушенные голоса – у Аркадия были гости. Она никогда не заходила туда при посторонних, а сейчас словно какая-то сила толкнула к двери. Из-за нее донеслось:

– Ольга? Что Ольга? Жалко ее. Послушал тогда мать – в жены такую бери, чтоб тебя без памяти любила… да и за границу оформлялся… С заграницей ничего не вышло, зато есть жена и сын…

– А Люба? – спросил весело невидимый собеседник.

– Не знаю, – глухо проговорил Аркадий, и такая боль прозвучала в его голосе, что Ольге стало дурно. – Измучила, то зовет, то гонит… Запутался!..

Дальше слушать не хватило сил. Медленно отошла от двери, вернулась в свою комнату. Сердце будто холодной рукой сжало. В голове стучала назойливая боль.

Как пьяная, бродила Ольга по квартире, натыкаясь на ставшие вдруг ненавистными вещи. Вот и пришло оно, чего так боялась. Не любит!.. Как же он столько лет жил с этой болью? Вдруг остро захотелось увидеть глаза мужа, успокоить, приласкать, как маленького. Если б можно было его страдания взять на себя, она бы ни минуты не раздумывала, лишь бы ему было хорошо и спокойно. Но за это не любят… А за что любят?

Ольга подошла к окну. Весна еще робко трогала землю своими теплыми руками, но и от этого тепла сугробы потемнели, разбухли. Мальчишка в пальто нараспашку с усердием мастерил запруду, люди спешили по своим делам, а за шторой высокого окна мучилась и страдала одинокая женщина.

Куда идти? В городе не было ни одного близкого человека, кому она смогла бы доверить свое горе. Родных нет, а друзья, что были до замужества, как-то незаметно исчезли.

Боясь разбудить сына, Ольга осторожно одела его и вышла тихонько, закрыв за собой дверь. Сынишка во сне заворочался, захныкал. Ольга присела на скамейку. К вечеру подмораживало, начали стыть ноги.

«Может, вернуться? – предательски сжалось сердце. – Сын у нас все-таки. Может, Аркадий все передумал?

В памяти, как назло, всплывали мелочи, от которых когда-то захватывало дух. Вот муж подарил ей заколку, сам пристроил ее сзади, засмеялся – довольный… Принес букетик цветов, неловко сунул в ее растерянные руки…  А однажды она застала его у кровати сына. Он внимательно разглядывал малыша, и губы его приэтом что-то шептали…

Боже! Как мучительно!…  И вдруг, как молния, – это все не ей предназначалось! Назад? Нет, нельзя!

Ольга встала, медленно двинулась вдоль домов. Ей надо было найти место в этом мире для себя и сына. И она пошла к людям.