МАРИАННА
— Итак, молодой человек, что у Вас там в билете? Пороки сердца? Очень интересно. Две лекции по порокам я вашему курсу читал. Давайте Вашу зачетку. Поговорим о митральном стенозе. Начинайте. — С этими словами профессор Зайко Сергей Сергеевич откинулся в кресле, осмотрел аудиторию, где кроме него, принимали экзамен два доцента кафедры, поправил очки и приготовился слушать.
Бедняга студент, которому волею судеб выпало несчастье сдавать экзамен самому заведующему кафедрой, сидя на кончике стула, начал тусклым голосом излагать суть вопроса, в глубине души надеясь получить спасительную тройку, поскольку у Зайко получить даже «хорошо» было большим счастьем.
Вслушиваясь в речь студента, Зайко, помимо терминологических недостатков в изложении сути вопроса, подмечал и особенности диалекта. «Где похоже на «а», растянутые гласные? Надо будет спросить из каких он краев». — подумал профессор. Одновременно он решил на ближайшем совещании кафедры обсудить вопрос о совершенствовании практики преподавания данной темы, поскольку большинство студентов «плавали» в пороках сердца. Машинально открыв зачетку, он взглянул на фамилию студента, потом на самого студента, отложил зачетку в сторону и спросил:
— Скажите, а Вы сами откуда приехали?
Студент назвал и молча ждал.
— А район какой?
Студент ответил.
— А такое-то село Вы знаете?
— Я родом из него.
— И больница у вас в селе есть?
— Есть. Новую построили.
Тут же студент скороговоркой выпалил:
— По первому вопросу у меня все. Разрешите перейти ко второму вопросу?
— Погодите, погодите, не торопитесь, — сказал Зайко.
«Ну все, попух. как швед под Полтавой», — мелькнуло в голове у студента.
— Скажите, в той больнице работала раньше Марианна, или Мария, по отчеству вроде Федоровна?
— Она и сейчас работает, еще не на пенсии, она моя тетка. По паспорту Марианна, а так все зовут Мария», — немало удивляясь, уточнил студент.
Зайко снял очки и начал протирать их краем накрахмаленного халата, как это делают все врачи. Пауза затягивалась. Двое других экзаменаторов тоже, поглядывая на профессора, не торопились отпускать своих студентов.
— Ну хорошо. Я вижу, что Вы основательно подготовились к экзамену. В дальнейшем на других кафедрах терапии Вы еще будете изучать пороки сердца, методы их диагностики, лечения и профилактики. Это имеет огромное значение для Вашей будущей практической деятельности и для блага больных, — назидательным тоном и так, чтобы слышали за другими столами, сказал профессор и внес в зачетку «отлично».
Расписался, закрыл зачетную книжку и, отдавая ее студенту, дрогнувшим голосом сказал:
— Передайте мой поклон Марии Федоровне. Затем, проводив взглядом студента, сказав доценту Мироновой:
— Мне нужно успеть в ректорат. Пусть меня заменит ассистент. Не задерживайте студентов. Вон они какие все зеленые. До свидания.
Дома, в рабочем кабинете, шагая из угла в угол, курил одну сигарету за другой, а перед глазами вставали картины давних дней.
… Кадровик в облздравотделе, мельком просмотревший его документы, тоном всезнающего человека наставительно сказал:
— Можем предложить Вам участковую больницу. Это, знаете ли, передовой рубеж здравоохранения. Я сам начинал там, а сейчас вот в облздраве.
— Мне все равно. — ответил Сергей.
— Ну тогда, как говорят, с Богом.
Обрадованный кадровик никак не предполагая, что удастся так ловко заткнуть одну из дыр в прохудившейся крыше здравоохранения области. Одним словом, через час единственный сын профессора кафедры химии столичного вуза Зайко С. С., гордость курса, катил в автобусе в забытую Богом и людьми деревню на должность врача участковой больницы.
В самом деле — почему он сюда ехал? Только от его согласия зависело, быть ему в аспирантуре или нет. Гнев отца и слезы матери были ему платой, когда на выпускном вечере он в ответ на подначки сокурсников, носившие в общем дружелюбный характер, категорическим тоном заявил:
— Все. Иду в народ. Возьму себе участковую больничку и буду жить, как вольный человек. Представляете такую сцену, — продолжал он. — летнее утро, ну часов так десять. Покосившаяся больница. Лопухи вот таких размеров. Пыль и куры. Да, куры должны быть непременно. Как у Чехова.
— Хватит, Сережа, никуда ты не денешься. Твое дело науку толкать, — урезонивали его друзья.
— А вот посмотрите. Видал я в гробу эту аспирантуру. Вся жизнь впереди.
Вот так, к удивлению одних, злорадству других, Сергей оказался в селе. О селе он вообще имел смутное представление. Но то, что увидел, превзошло все его ожидания и немало смутило.
— Ну, дорогой, владей и царствуй, — заместитель главврача района, ввел его во двор больницы и по ходу продолжал, — Понимаешь, здесь пять лет не было врача. Осмотрись, познакомься с руководством села и людьми. Может, и останешься. Только я сильно в этом сомневаюсь, уж больно ты городской. Персонал здесь без врача одичал, но это уже твои проблемы. Ну, пока. Если что — звони.
С этим он вскочил в запыленный «Уазик» и исчез.
Первым делом Сергей решил осмотреть, как принято говорить, здания и сооружения. И то и другое привело его в смятение: грязь, мухи, пыль и оглушающая тишина.
— Разрешите представиться, услышал он за спиной. — Федор Иванович, фельдшер, — седой мужчина протянул ему ладонь, которая больше привыкла к сельхозинвентарю, чем к шприцу.
— Очень приятно. Меня зовут Сергей Сергеевич.
— Какие будут пожелания? — спросил фельдшер.
— Пожелания? Пожелания будут такими. Первое — навести порядок. Второе — помыться. Третье — поесть. Не много для начала, Федор Иванович?
Тот почесал затылок и, подумав основательно, ответил:
— Баня в субботу, а сегодня можно на речку. Обед в два дня. Насчет порядка — подумаем. Идемте, я отведу Вас в Ваши комнаты.
Две выбеленные комнаты с печами, застарелым запахом запустения, такой же старой мебелью производили гнетущее впечатление.
— Так, Федор Иванович. Тут где речка имеется?
— Речка?! Вон она за баней. Метров сто будет.
— Пойду я искупаюсь. А Вы, пожалуйста, собирайте всех людей и будем заниматься уборкой.
Когда через час он вернулся с речки, то не поверил своим глазам. Все в больнице пришло в движение: хлопали двери, скрипели рамы в окнах, роскошные лопухи и разнотравье понуро ложились под косой, из кухонной трубы вился дымок. Каждый старался поздороваться с доктором. Сытый, хоть и незамысловатый обед сморил Сергея. Федор Иванович заметил это и на правах старшего по возрасту сказал: «Вы идите, доктор, отдохните с дороги. А мы поработаем. Все-таки больница, а не богадельня. Отдыхайте, а я прослежу».
Сергея приятно поразили занавески на окнах, скатерть на столе, новые стулья, постель, даже репродуктор на стене, из которого лились звуки танцевальной мелодии. Вечером, когда солнце клонилось к закату, прикатили председатель колхоза и сельского Совета. Представившись, некоторое время обсуждали дела колхозные и больничные, записали кое-что и уехали. Наступила первая ночь на новом месте. Что она принесет? Но все было спокойно.
Утром Сергей произвел ревизию инструментария, медикаментов, документации. Больница приобрела подобие больницы. Даже конюх гордо восседал на повозке в новом картузе довоенного образца. Подошли первые пациенты. Через две недели он знал всех работников. В больнице лежали человек пятнадцать больных, до крайней степени удивлявшихся тому, что с ними обращаются на «Вы». Все шло нормально…
Это случилось во время приема. Грузовая машина подъехала под больницу, и двое мужчин втащили третьего. Мужчина лет пятидесяти, мощный, с загорелым лицом и руками, тихо стонал, лицо его исказила гримаса страха и боли.
«Инфаркт, наверное, — подумал Сергей. — Чертов электрокардиограф опять поломался. Ладно, обойдусь». Расспросив и осмотрев больного, он без сомнений поставил диагноз: инфаркт миокарда.
— Мария, быстренько морфий под кожу, нитроглицерин под язык, готовьте систему для капельного введения.
После этого сопровождающие отнесли больного в палату. Строгим голосом Сергей предупредил, чтобы к больному никто не приходил, и ничего не приносил, что в ближайшие десять-пятнадцать дней ему нельзя вставать, и выпроводил мужчин из палаты.
Больному стало получше, и он задремал.
Мария принесла капельницу и ловко попала в вену.
— Где Вы учились? Я смотрю, что Вы это делаете не в первый раз. Молодец.
— Я работала в клинике в Москве, а теперь вот здесь. Подержите, пожалуйста, иголку и руку. Сбегаю за лейкопластырем.
Когда она фиксировала иглу и руку больного, Сергею увиделись округлости в вырезе платья, отчего его уши покраснели, как у нашкодившего ребенка. Мария это заметила, их взгляды встретились, и в некотором смущении от этого они продолжали работу.
Этот день и ночь прошли спокойно. По селу прошел слух: дескать, в больнице лежит Иван, что у него инфаркт, что доктор оказался на высоте положения. Вечером следующего дня случилась беда: Иван встал из постели и, пройдя по палате, умер от остановки сердца. Попытки Сергея заставить умершее сердце заработать оказались безуспешными. Весь в поту, с дрожащими руками, он пришел в комнату, долго и много курил, отказался от ужина и под монотонный шорох осеннего дождя так и лег на кровать. Мысли его спутались. В который раз он клял тот день, когда пошел в медицину, неисправный кардиограф, отсутствие нужных медикаментов, персонал, прозевавший нарушение режима больным, что, видимо, было основной причиной смерти Ивана. Находясь в забытье, он почувствовал, что кто-то в комнате. В полутьме рядом с ним на стуле сидела Мария.
— Почему Вы здесь, а не на посту?
— Там все в порядке. Все спят, как суслики. Я и пошла сюда посмотреть. Захожу, а Вы спите. И слезы катятся. Я и решила посидеть.
В самом деле, когда Сергей машинально провел ладонью по щеке, то ощутил влагу. Он повернулся на бок и его рука невольно ощутила теплую упругость ее бедра. Ее рука легла сверху, легкая и теплая.
— Успокойся, миленький. Умер человек. Ты только начинаешь работать. Все еще будет. Ты что замерз? Дрожишь весь. И вправду холодно в комнате.
— Не топил сегодня.
— Сейчас я растоплю. Лежи, лежи, миленький. Сейчас, я тебя согрею. Может, водки тебе налить? Выпей, оно легче станет.
Два живых молодых существа пили водку, закусывали, чем пришлось. В печке потрескивали дрова. Дождь за окном моросил тихо и успокаивающе. В комнате царили мир и любовь.
Человеку для счастья много не нужно. Сергей жил теперь в каком-то странном ощущении этого счастья. Работа есть — прекрасно, в гости пригласили — отлично, вызвали ночью —великолепно. И эти ночи…
Мария была на самом деле Марианной. Работала в Москве, в клинике. В итоге несложившейся жизни с ребенком на руках вернулась к родителям с глубокой обидой в душе и печалью на лице. Сейчас она расцвела той красотой молодой женщины, когда она счастлива.
— Бедненький мой, как тебе трудно здесь с нами. Ты же городской насквозь.
— Ну какой же я бедненький. У меня есть ты, а согласись, одно это уже целое состояние.
— Нет, не будет нам счастья. Чует мое сердце, не будет.
Слова ее оказались пророческими. Однажды вечером камень влетел вместе с разбитыми стеклами в комнату, где Сергей в одиночестве что-то читал На следующий день все село говорило об этом.
Очень быстро стало известно, что это дело рук Сеньки, которому Марианна отказала в ухаживаниях. Завхоз молча застеклил окна и, хмурясь, удалился. Как оказалось, он был дядькой Сеньки.
На годовщину Октября Сергей был приглашен к директору школы, где собрался, если так можно выразиться, весь цвет села. Веселый характер, непринужденность манер Сергея произвели большое впечатление на присутствующих, а когда он на превосходном английском завел беседу с преподавательницей английского в школе, все были в восторге. Нужно сказать, что мужем учительницы был завуч школы. Когда перед сном, зевая и потягиваясь, она сказала, что, между прочим, доктор пригласил ее на чашечку кофе, тот отреагировал по стереотипу — налил фужер водки, выпил и изрек: «Ну и катись к нему, хоть сейчас». Но в глубине души затаил не ненависть, а элементарную зависть обывателя.
Пошли анонимки в райком и выше. Приехавший разобраться по поводу одной из них заведующий отделением районной больницы смотрел истории болезни, говорил с больными, персоналом, потом сел напротив Сергея и сказал: «Давай я тебя заберу в район. Здесь тебя сотрут в порошок. Я тебя буду защищать. Короче, ты меня понял?»
Здесь Сергей не выдержал и с несвойственной застенчивым людям прямотой рассказал все.
— Тогда, братец, уезжай ты отсюда поскорее. Жалко, конечно, что район потеряет толкового врача, но держать тебя здесь будет преступлением.
На очередное письмо родителей Сергей ответил таким покаянным письмом, что через неделю на «Волге» прикатили отец с матерью. Отец расцеловал сына и показал выписку из приказа министра, согласно которому врач Зайко С. С. переводится в научно-исследовательский институт. Когда они ехали по селу. Сергей попросил отца повернуть на ту улицу, где жила Марианна. Дорога была вся в выбоинах, и машина шла медленно. Бледный, как полотно, он смотрел через боковое стекло на окна ее дома. В одном из них он увидел ее лицо, тоже бледное, с широко открытыми глазами, в которых светилась и любовь, и печаль, и горе неминуемой разлуки.
В районе главврач моментально оформил документы, без конца и не к месту что-то говорил о клятве Гиппократа, что дескать, он за развитие науки, что молодым надо давать зеленый свет. Короче, нес типичную околесицу затюканного чиновника…
…Профессор допил остывший чай и твердо решил: «Съезжу-ка я летом туда. То Сочи, то Крым — надоело. И Николая повезу, покажу ему. Может поймет. А то все видики, да магнитофон орет с утра до вечера. Как ты там, Марианна, будешь встречать?»
Петр Иващенко.
Извините, комментарии закрыты.