СЕЛЕДКА И СМЕРТЬ
Усталый день незаметно угасал. Солнце укатилось на покой, оставив вместо себя луны каравай свежей выпечки, у которого кто-то больно проворный уже успел отломить ладный ломоть. Звезд было еще немного. Несколько штук из них, видать, те, что поважнее, светили ярко. Ковш Большой Медведицы только зачерпнул чего-то из моря мироздания да и застыл в раздумье: куда бы это выплеснуть? А в это время участковый капитан милиции Василий Селедка, зевая и устало переставляя ноги, забрел в перелесок, чтоб срезать путь до трассы. Припозднился.
В деревню, которая находилась в соседнем районе, еще поутру приехала следственно-оперативная группа РОВД. Искали вора, который магазин обнес на окраине областного центра, как раз на территории оперативного обслуживания Селедки. Все собранные уликами указывали, что это сделал не местный, а кто-то из соседнего района. Потому и пришлось стражам порядка именно здесь отрабатывать деревни и села.
Чтобы дело быстрее продвигалось, разбились на группы. Вася со своим другом майором Колей Брулевым оказались безлошадные. Вдвоем целую деревню пешком обошли. К вечеру остались непроверенными две улицы, вот и решили: чтоб до заката успеть подворный обход сделать, каждому нужно взять по улице. Взяли. Проверили. Подозреваемого не нашли. Хуже того, сами друг друга потеряли. Мобильник у Селедки сел. Потому сейчас без настроения и топал усталый капитан через незнакомый перелесок, зная лишь точно, что за ним будет трасса. А там, глядишь, и попутка подбросит до города.
Идет Селедка ночным лесом, ступает с осторожностью, видимость почти нулевая. А вокруг тихо, будто и ветер притомился гулять день-деньской, где-то зацепился за дерево и кемарит себе. Лишь изредка ветка сухая под милицейским берцем предательски треснет или редкая ночная птица вскрикнет – то ли от испуга, то ли от удивления: что за зверя такого диковинного с кокардой на фуражке сюда занесло.
Вдруг слышит участковый невдалеке, будто охает кто-то, стонет. Замер. Прислушался. Ну, так оно и есть! Стонет кто-то, охает. Лес незнакомый, да еще ночь на дворе, от этого, конечно, особого желания не возникает узнать, что или кто именно там охает. Тут бы до трассы быстрее добраться, но мужик, да если он еще в милицейских погонах, – дело такое, что выбора нет. Надо идти, может, беда какая приключилась.
Свернул Василий левее. В темноте замечает яму глубокую. На всякий случай пистолет Макарова из кобуры извлек.
Подходит ближе, а тут как раз и деревьев нет, и луна недоеденная как по заказу ярко светит, можно разглядеть. Наклонился Вася над ямой… да как шарахнется от нее подальше! Аж волосы на голове вместе с фуражкой приподнялись. Участковый свой пистолет дрожащими руками направил в яму.
– Буду стрелять, стой! – стуча зубами от страха, еле вымолвил капитан.
– Стою хоть дой! – из мрака кто-то прошепелявил в ответ загробным голосом.
Усталость как корова языком слизала. В горле пересохло от ужаса. Да и как не испугаться капитану, когда в яме – смерть с косой!
Участковому и раньше рисковать приходилось. С ножом на капитана пару раз бандиты бросались. Из дробовика, было дело, палили. Да и командировка на Северный Кавказ – тоже не санаторий. Но чтобы вот так близко увидеть перед собой костлявую…
– Ты кто?! – спросил Вася дрожащим голосом, – смерть?
– Смерть! – радостно прошепелявила обитательница ямы и приподнялась, кряхтя, опираясь свою на косу. – Узнал, значит. Да меня все знают. А я тебя, касатик, давно здеся дожидаюся, все глаза проглядела.
– А… а что… мое время уже пришло? – заикаясь, промямлил перепуганный страж порядка.
– Ну… стало быть, пришло, раз ты здесь. Если б не ты – мне кранты! – бодро ответила ночная незнакомая.
Жизнь шальной пулей вмиг пролетела перед глазами Васи. «Треть века позади, а будто и не жил вовсе. Сына еще не вырастил, дерево посадил, да оно засохло чего-то, дом, опять же, не построил… Ага, держи карман шире, как же, на нашу зарплату построишь. Вот помру, а в гараже заначка от жены спрятанная, шутка ли – целая пятихатка, никто и не найдет, жалко». Селедка опустил влажные глаза.
Сидевшая в яме действительно была похожа на смерть. Кроме косы, без которой безносая по белу свету, как известно, не ходит, зловещий образ этой бабули дополнялся весьма преклонными годами, костлявостью, сильной сутулостью, иссохшимся лицом. Вся она была седая как лунь, с глубокими морщинами, будто складками на старом кирзовом сапоге, в темном плаще и таком же платке. Да и зубов спереди было только два, и этот факт все же позволял говорить о них уважительно во множественном числе.
– Ну, касатик, руку протянешь, али так и будешь на меня сверху под луной любоваться?! – прошамкала смерть.
– Руку?.. – еле проглотил подступивший комок капитан.
– Ну не ногу же… Ноги протягивать потом будешь… – подбодрила старушенция с косой.
– А… а как вы сюда попали, гражданочка? – собрав остатки самообладания, поинтересовался участковый, словно намеревался оформить на смерть протокол за административное правонарушение.
– Известно как. Шла, да яму не заметила – так с косой и провалилась сюда.
– И давно вы обосновались тут?
– Так, почитай, с утра сижу… Ты б, касатик помог, а потом выспрашивал. Вот, помню, у нас участковый был, царствие ему небесное, давно помер, прям у меня на глазах скончался, болезный, так тот всем помогал без расспросов.
– Ну, видать, потому и помер, допомогался, блин, всем… – сам себе тихо сказал Селедка.
И задумался: «С одной стороны, в моем положении надо, как говорится, руки в ноги и рвать когти от ямы со смертью куда подальше. С другой – как-то жалко ее. И говорит она душевно, и просит искренне. Вот же дернуло меня через перелесок переться! Да и сбежать стыдно, не мужик я, что ли. Опять же, если она меня запомнила, так от нее ж не сбежишь… Говорит, с утра меня дожидается… Видно, знала, что именно я здесь идти буду. И яму эту, поди, для меня соорудила. Вот и сбеги после этого. Не тут, так в другом месте, как пить дать, меня прищучит, и подыхать придется трусом. А так, глядишь…»
Селедка тяжело вздохнул, спрятал пистолет, перекрестился наскоро и, присев, протянул руку в яму. Костлявые кривые пальцы с силой обвили его ладонь. Капитан рванул, и смерть с косой в момент оказалась на поверхности.
– Тебя как зовут-то, касатик? – просияла голливудской двузубой улыбкой.
– Вася я… – холодея изнутри, ответил
капитан, ясно понимая законный вопрос, который перед смертью должна согласно своей функции задать смерть.
– Васятка, значит. Хорошее имя, теплое. А меня, ягода ты моя сладкая, Дарьей Понтелеймоновной кличут. Баба Даша я.
Участкового прошиб холодный пот.
– Баба Даша?! Душевненько. Так, а… смерть – это ваш творческий псевдоним? – просипел он вдруг севшим голосом.
Спасенная старушка зареготала так, что по ночному лесу побежало жутковатое эхо, которое заставило дремавшую природу зашевелиться.
– Смерть! Так это ж дражнят меня так, по-нашему, по-деревенски. Я ж тут недалече, в деревне одна в хате проживаю.
Хлопцы шалопутные лет двадцать назад меня так дражнить стали.
Селедка вдохнул с облегчением.
– И за что ж это они вас так уважительно приласкали?
– Известно за что… Внешность у меня как раз шибко для этого дела подходящая. Но главное – из-за косы все. Я ж трех коз держу. Молоко продаю. Пенсия у Смерти известно какая – только на смерть и хватит. Вот молочком-то и подживаюсь. Ну а к зиме надо ж сена заготовить. Я беру мешок да косу – и пошла клевер искать. Так каждый день понемногу и приношу травы, запас козам, значит, делаю. Полжизни я с косой по полям да по лесам хожу. Ну, когда моложе была, то на смерть не так походила, а сейчас – в самый аккурат. Но я на молодежь не в обиде. Вот и сегодня пошла за клевером – да сослепу в яму и грюкнулась. Тебе, Васятка, спасибо, спас ты меня от себя самой.
Пенсионерка хотела еще сказать что-то, но вдруг вскрикнула от боли.
– Ой, ратуйте! Это ж я, когда падала в ямку, ногу подвернула. Теперь идти не могу!
Селедка вытер со лба холодный пот и, не скрывая радости, что еще поживет на свете, подумал: «Надо ту заначку, что в гараже припрятана, использовать, а то во как бывает – возьмет другой раз и не повезет. Да и дерево новое посажу, и с домом че-то думать надо. Некогда мне умирать».
Счастливым голосом капитан обратился к бабе Даше:
– Так я вам помогу! Как вы еще об косу при падении не поранились?
– Ягода ты моя сладкая, да с косой я привычная, я ж смерть, это ж мое орудия производства… – снова зареготала жизнерадостная старушка.
– А далеко до вашей деревни?
– Версты три с гаком…
Селедка хитро посмотрел на бабу Дашу.
– И в гаке, я так понимаю, еще пара верст наберется…
– Да ты, служивый, видать с понятием про жизнь, – старушка в улыбке оголила все два коричневых зуба. – Так и есть – пять верст до моей деревеньки!
Селедка тяжело вздохнул, присел, подставив свою сильную спину пенсионерке.
– Ну, раз так, то – по коням! Садитесь верхом на милицию, указывайте дорогу. Только не гони, я притомившись.
Розовый свет пробивался из-под края земли, предвещая восход светила. При этом и краюха луны не спешила убираться восвояси. Очень уж ей хотелось понаблюдать, как Смерть на милиционере катается.
Благополучно довез Селедка бабу Дашу до домика ее старенького, правда, вконец из сил выбился. Та от радости великой ему и пенсию свою предлагала за спасение, и откушать чем Бог послал. Но отказался капитан, сославшись на нехватку времени.
– Ну, раз так, Васятка, подарю я тебе настойку. На редких травах сделана, на таких, что и профессора не разберутся, –
Старушка из-под пола бережно достала какую-то старинную пол-литровую бутылку с зеленоватой жидкостью. Старательно протерла пузырек от паутины и пыли. Доселе веселая, бабушка вдруг грустнела. – Никому ее не предлагала, берегла для случая особого. Вот этот случай и настал. За то тебе дарю пузырек этот, что ты ночью в лесу человека, на смерть похожего, в беде не оставил. По нынешнему времени это редкость. Возьми, больше такой настойки во всем мире не сыскать. Я траву для нее полжизни собирала. Всего то и удалось поллитровку приготовить…
Селедка пожал плечами.
– А что в ней особенного такого?
– Что особенного, спрашиваешь? А вот выпьешь стопку – и заботы твои сразу разрешатся.
– Да у меня на участке пьяницы по целому пузырю самогона тоже влындят – и у них совсем никаких забот.
Баба Даша, тяжело вздохнув, грустно улыбнулась, невольно выставив на витрину все, что осталось от когда-то перламутрово-белого частокола идеальных зубов первой красавицы во всей округе.
Селедке вдруг стало очень жалко эту старую судьбой побитую женщину.
– А не жалко настойки, раз полжизни на нее потрачено?
Выцветшие глаза бабы Даши вдруг стали яркими.
– Не жалко! А на что она мне?! Ты знаешь, ягода моя, мне даже легче стало. Мне ж умирать пора, да все не соберусь, все некогда. Да и настойка эта, с ней же определиться надо было. Вот и определилась. Теперь и умирать не страшно. Раз – и в рай! – улыбнулась Смерть.
Капитан насторожился.
– Как?! Вот так сразу и в рай?! Впервые встречаю человека, который так спокойно и уверено, говорит, что ему дорога после смерти именно в рай предначертана…
– Касатик, ты пойми правильно, я не хочу Бога гневить, – прослезилась баба Даша, – да только мне ведь по жизни и грешить то некогда было. Я кроме работы непосильной ничего в жизни своей путного и не видала. У меня на рай большие надежды. Мне бы отдохнуть, крепко устала я… Бери настойку. Сам поймешь все. Ступай с Богом, служивый.
Селедка сначала не хотел брать пузырек с подозрительной жидкостью, но постеснялся отказаться. «По дороге выброшу», – подумал он и, распрощавшись со странноватой, почти вековой старушкой, поспешил к трассе.
Капитан едва дошел до влажного от росы пустынного асфальта и почувствовал, что усталость окончательно добила его, сковав мышцы и волю.
– Ох и влетит мне от начальства! Вора не нашел, да еще и сам потерялся. Поди, в розыск меня объявили. Попить бы… – сам себе произнес капитан и вспомнил про настойку. Достал из-за пазухи пузырек, долго и подозрительно смотрел на него, сморщился брезгливо, собрался было выбросить, но природное любопытство заставило откупорить бутыль. Приятный аромат, исходивший из горлышка, был восхитительным. Никогда и ни с чем подобным Селедка в жизни не встречался. Захотелось попробовать это удивительное зелье. Но страх перед неизведанным удерживал еле живого от усталости участкового.
– Хм… неужто отрава так может великолепно пахнуть… – сомневался капитан. – Я чуть-чуть. От чуть-чуть не отравлюсь… наверное, – Вася нерешительно все ж глотнул из горлышка.
Ничего доселе более вкусного, приятного он не пробовал. Сделал еще несколько глотков. Захорошело. Необыкновенная гибкость в мыслях и в теле почувствовалась. Участковый наслаждался. Он не сразу заметил, как усталость улетучилась. Бодрость была такая, будто отсыпался неделю подряд. Даже сытость какая-то ощущалась, словно шматок сала приговорил, при этом легкость была, как от гречневой каши. К тому ж руки и ноги силой налились. И проблемы перестали давить. Хорошо стало, светло, радостно.
– Не, это точно не отрава! – уже с любовью посмотрел Селедка на подарок. – Вот тебе и Смерть… Жалко, что пузырек малый, кончится быстро… – просиял Вася и приложился к горлышку еще раз, да так, что опустошил емкость наполовину. – Эх, мамочки-и! Хо-ро-шо-то как! – заорал участковый от прихлынувшего восторга.
– Как… как… как… – ответило эхо.
– Теперь надо вора искать, – вспомнив о заботах, произнес капитан и, весело насвистывая, зашагал по асфальту.
Когда он завернул за поворот, увидел одиноко стоявший старенький «жигуленок», под капотом которого копался водитель.
– О! Сейчас помогу мужчине, он меня до города и подбросит, – весело отчитался Селедка и подошел к машине. Взглядом профессионального сыскаря он заглянул в открытый багажник и… «Ну ты подумай! Так это ж краденые вещи из магазина, что третьего дня на моем участке обнесли!. Ага, водитель этого «жигуленка» не кто иной, как вор! Вот и чудненько!».
Селедка достал пистолет и приблизился к мужичку, который продолжал копаться с карбюратором. Будто током прошило хозяина «Жигулей», когда перед собой увидел словно выросшего из-под земли милиционера. Сразу испугался и побледнел.
– Вычислили все-таки… А я думал, вчера вечером вы все из деревни убрались. Думал уже не опасно. Перехитрили! Научились менты работать! Пакуй, начальник, твоя взяла, и скажи еще спасибо, что ни с того ни с сего машина заглохла… – обреченно пробубнил водитель.
– Ну, красноречивый, все сказал?! Теперь делай что я скажу, шевельнешься без разрешения – прострелю колено, потом всю оставшуюся жизнь при каждом шаге меня вспоминать будешь! – сурово скомандовал капитан.
Окольцевал преступника, уложил его на заднее сиденье и легко запустил двигатель «жигуленка».
– Ты гляди-ка, у тебя сразу завелась… мистика какая-то, – удивился воришка.
Вечером в кабинете начальник РОВД в присутствии замов и руководителей служб долго жал руку капитану Селедке, благодарил за раскрытое преступление.
– Ты, конечно, молодец, кто спорит. Однако тебе просто повезло, признайся, Василий Иваныч, а?
– Может, и так, товарищ полковник, однако удача – она тоже не дура, к кому зря не липнет, – хитро улыбаясь, ответил Селедка.
Солнце красным огненным колесом закатилось под гору горизонта. Капитан Селедка бодрый, как молодой огурец, сидел в своем кабинете, когда к нему зашел его друг и коллега Коля Брулев.
– Ну, Васька, с тебя причитается! – воскликнул майор.
– Я готов! Тут с утра закалымил, рассказать – не поверишь. Бабку по кличке Смерть из могилы спас. Она мне пузырь настойки диковинной презентовала. Правда, я половину уже приговорил, – Селедка вытащил пузырек, который он протаскал с собой целый день. Но удивительно! Пузырек был полон!..
– А ты говоришь, отполовинил. Полнехонька баклажка! Зелененькая какая, видать на заебун-траве настоянная. Уважаю! Наливай, поговорим, – довольно потирая руки, юморил Брулев, – рабочий день давно закончился!
Селедка испуганно посмотрел на пузырек… Только сейчас он серьезно отнесся к словам древней Дарьи Понтелеймоновны, которая, передавая настойку, наказала: «Выпьешь стопку и все поймешь, все заботы сами разрешатся».
– Точно! Я тогда про нераскрытую кражу подумал и – на тебе! Вор сам нашелся. Он свою машину завести не мог, а я ключом круть зажигание – и пожалуйста. Коля, я все понял! Это не простая настойка! Бабка Даша ее пол-жизни готовила. Если выпьешь и подумаешь о проблеме, эта проблема сразу и разрешится. И самое главное, ты не подумай ничего такого, Колян, я умом не тронулся, но сдается мне, это – невыпиваемая бутылка. Сколько б ты эту настойку ни пил, пузырь всегда полным будет…
Брулев пристальным взглядом поглядел на друга.
– Ты, Вася, в этом году медкомиссию проходил? – тихо и очень серьезно спросил майор.
– Да.
– И психиатра?
– А как же.
– Ну и славно. Я это… пойду, Вась, я вспомнил – у меня ж дело срочное… – подозрительно произнес Брулев и засобирался.
Селедка тяжело вздохнул, понимая, что друг ему не верит.
– Коля, не держи меня за придурка! Ты ж меня знаешь, мы с тобой в таких переделках были, что… Хочешь, давай эксперимент проведем. Загадаем с тобой одно желание и разопьем эту поллитровку. А пузырь в сейфе закроем.
– Не, Вася, я при всем уважении, только не верю в нераспиваемую бутылку, хотя, наверное, это самое большое чудо, на которое я хотел бы взглянуть. Ты это… отдохни, а я никому про то, что ты тут наплел, не расскажу.
Селедка начал горячиться.
– Коля, ну что ты как баба базарная?! Мне, своему другу, не веришь?!
Брулев вспыхнул:
– Кто баба?! Я баба?!
– Ты – баба! – резко ответил Селедка, непроизвольно глотнул настойки и… замер в испуге. – Коля, я тебе это… нечаянно пожелал… ну, насчет того, что ты баба. Прости, брат. Вырвалось… – виновато промямлил капитан.
– Ну ты, Сельдь, бесповоротно чокнулся! Глюки у тебя Вася, глюки. Ты на анализ нашим экспертам снеси настоечку эту, много интересного узнаешь, – ехидно улыбнулся Брулев. – На галлюциногенных грибах, поди, настоянная. А ты мне мозги шнуруешь. Я в отличие от тебя во всякую хрень не верю. Пожелал он мне… ой, блин, напужал ежа лысиной. Ты, корешок, что дитя малое – сказок, видно, начитался, вот тебя и скукожило. Мой совет: никому не рассказывай про все это, а то уволят за профнепригодность. Бывай, дурило, – майор хлопнул дверью.
Ночь была длинная и душная. Селедка долго не мог заснуть. Столько невероятных событий не остались без переживаний, сомнений, удивлений. Все это нужно было осознать, привыкнуть, понять. Под утро Василий наконец-то в портере победил бессонницу. Но спать пришлось недолго. Жена его с трудом растолкала.
– Вась, ну здоров ты дуть. Проснись. Мобильник твой звонит, спать никому не дает, а еще полшестого утра.
Селедка с трудом открыл слипшиеся глаза. Машинально взял мобильник и поспешил на кухню, чтобы не мешать. На определителе высветился Брулев.
– Кому не спится в ночь глухую? – произнес капитан в мобильник, борясь с неконтролируемым приступом зевоты.
Из трубки раздался незнакомый женский истерический голос:
– Селедка! Чтоб тебя разорвало! Ты что натворил, бычачий хвост! Я только что проснулся, чтоб в туалет сходить, пришел – а его у меня нет.
– Кого у тебя нет? И вообще, вы, гражданочка, кто? – удивился Вася, приходя в себя после бессонной ночи.
– Мустанг в пальто! Ты че, охренел, в натуре, чародей карманный! Это я, Брулев, не узнал?
– Нет, – Вася еще раз посмотрел на определитель мобильника. Действительно, звонили с трубки его друга Брулева. – Я тебя не узнал, а че это у тебя с голосом, мутация?
– Еще какая муДация! Да я сам себя не узнал! Проснулся, думаю, пойду отолью. Прихожу, а отливать не с чего!! А по-другому я не умею. Прикинь, я его рукой ищу, ищу, туда-сюда, и не нахожу ничего. Пусто! – жаловался майор.
– А он точно у тебя был, ты уверен? – вполне серьезно поинтересовался Селедка, спросонья с трудом вникая в тему разговора.
– Ну а как же… Еще с вечера был, как положено.
– А может, ты плохо его искал? – сочувствовал капитан, зевая и потирая глаза.
– Я тебе морду набью, Селедка! – вырвалось из трубки.
– Че сразу морду? Че ты психуешь? Я не понял, ты че звонишь, хочешь, чтоб я приехал, помог тебе его найти.
– Вася ты идиёт! Я в бабу превратился! Как ты и нажелал мне. И сиськи выросли, катаются, вниз тянут. И задница из трусов вылезла, как тесто из дежи, не затоптать, ходить мешает, ужас! И как они живут с такими причиндалами? Я не знаю, что с этим мясом мне делать. Спасай, Васька по-хорошему, не то убью!
Селедка испуганно огляделся по сторонам.
– Я понял, Коля, понял. Ну, ты сам видел, я не нарочно, а ты не верил, меня за придурка принял. Я сейчас приеду, ты где?
– В гараже прячусь, чтоб женка не увидела, а то подумает, что я трансвестит.
– Подумаешь, поменяешь свой имидж: был бабником, станешь этим…
– Селедка, заткнись и давай сюда быстрей!
Еще не горячее утреннее солнце смеялось на небе. Капитан тоже по дороге в гараж то смеялся, прикрывая рот рукой, то вдруг становился очень серьезным. Если бы его увидели со стороны, то подумали бы, что участковый малость того… гикнулся.
Вася постучал, и гаражная дверь со скрипом отворилось. Селедка забежал внутрь и – шарахнулся в сторону. На капитана гневно смотрела небритая женщина в теле, весом пудов шесть, с большой волосатой грудью и широкими бедрами, одетая в старый халат, в которых обычно снуют кладовщики. Измученное лицо красотки, с большим носом, с длинным волосами, похожим на конский хвост, сильно напоминало Колю Брулева.
Селедка понимал, что ржать сейчас нельзя, это будет выглядеть предательски по отношению к другу, но ничего не получилось. Как с ни старался сдержать смех, его прорвало – он загоготал так, что дремавшие коты на крыше гаража, взъерошив спины, фыркая, испуганно разбежались.
– Ой, дурнушка ты, Коля! Страшен – ужас! Тебя ж в зоопарке только и показывать. Денег можно заработать на этом. Или лучше подозреваемых с помощью тебя допрашивать. На тебя посмотрят – и сразу расколются. Раскрываемость будет – сто процентов!
– Ну, все, отвел душеньку? – произнес майор, с ненавистью глядя на Селедку. – Эх, врезать бы тебе, да жалко, пригодишься… А я вот думаю: – ты, Вася, извращенец. Тебя что, такие бабы, как я, возбуждают?!
– Почему такие?
– Если б ты не был извращенцем, ты бы меня другой придумал.
– Какой другой?
– Ну, к примеру, на модель похожую, а это что? – указал Коля на себя. – Тебе что, волосатые женщины нравятся?
– Ага, и чтоб обязательно потные! – снова зашелся смехом Вася. – А может, ты, Коль, беременный…
Селедка не успел договорить, как в него полетел гаечный ключ.
– Прости, брат, но мы ж с тобой тогда про баб говорили, а не про модели, вот ты и получился явно не модель… я сейчас, – заткнул себе рот кулаком капитан, утирая другой рукой слезы, и вытащил пузырек с наливкой и поднес ко рту. – А может, Коль, ты первый настойкой свое желание запьешь? Держи, – Василий протянул эликсир другу.
У майора лицо было как печеное яблоко.
– Нет уж… Выпей сначала сам своей отрывы тварь… ой, я хотел сказать – отвара трав…
Селедка пожал плечами и поднял глаза к небу.
– Желаю, чтобы мой друг Коля Брулев стал не бабой, а прежним мужиком, – уже серьезно произнес Василий и отпил из полного пузырька.
Брулев смягчился и взглянул на друга уже не так страхолюдно.
– Теперь и я хочу тоже пожелать!
– Ну конечно, на! – протянул пузырек Селедка.
Майор взял бутылочку и поднес ко рту.
– Вот возьму и тебя в дикобраза превращу, не боишься?
Селедка в момент заткнулся.
– Боюсь. Да я, Коля, не нарочно, ну ты ж сам видел.
Брулев улыбнулся в первый раз.
– Это хорошо, что боишься. Ох, тяжелое это дело – женщиной быть, это я тебе, Вася, как мужик мужику говорю. Желаю обратно в свое мужское обличье! – произнес майор и большущими глотками опустошил емкость.
Селедка спрятал склянку в карман и уже серьезно сказал:
– Ну, ты сиди в гараже, жди своего перерождения. А я на работу. Не волнуйся, отмажу тебя перед начальством. Скажу, что по материалам работаешь, – отошел до двери и улыбнулся. – А ты, Коля, ничего, интересный такой, в смысле такая…
Он еле успел выскочить наружу, как услышал удар молотка в металлическую дверь.
День пролетел в обычной милицейской заботе и беготне. Только к вечеру Селедка добрался до своего кабинета. Не успел он отхлебнуть воды из графина, как отворилась дверь, и на пороге показался майор Брулев в своей нормальной мужской ипостаси. Сияя счастливой улыбкой, Коля уверенно прошелся по комнате.
– Ну, как я тебе?! – торжественно произнес Брулев.
– В гараже был лучше. Надеюсь, у тебя все на своих местах? Нашел то, что сегодня утром долго искал? – засмеялся Вася.
– Нашел! Когда есть что искать, всегда найдешь, – с гордостью ответил майор.
– А как ты из бабы в мужика обратно переродился?
– Да не знаю. Прилег на тахту и заснул. Проснулся – я уже мужик!
– А я испереживался весь, думал, что ты на всю жизнь таким кастрированным останешься.
– Ой, очень смешно… – оттопырил губу Брулев.
– Я же прощения у тебя попросил, Коля. Ну что, меня теперь за это распять?! – оправдывался Селедка.
– Почему раз пять, можно за это и раз шесть. Ладно, не переживай, у меня все в порядке. Я себя как будто заново рожденным ощущаю. Когда потерял что-то, а потом снова находишь, оказывается, это так классно. А настойка твоя действительно, того… действует. Признаю, был неправ.
– Ну, слава Богу, поверил, – Селедка обрадовался уже здоровой реакции своего друга. – Ну, мы снова друзья!
– А как же, конечно! – мужики пожали друг другу руки.
– Это надо отметить, а заодно и желание загадать, – он открыл сейф, из которого оптимистично смотрела полная бутылка настойки.
– Красота! – протяжно сказал Брулев. – И что, сама каждый раз наполняется? Ты в нее ничего не доливаешь? – засомневался майор.
– Я тебе вчера предлагал, хочешь, давай эксперимент проведем.
– Хочу, но только не такой, как вчера…
– Да вчера недоразумение произошло, забудь!
– Постараюсь, – сухо ответил Брулев. – Только ты никому.
– Могила! – Селедка хлопнул друга по плечу. – Загадаем с тобой одно желание, и разопьем эту поллитровку. А пузырь в сейфе замкнем.
– А ключ от сейфа я заберу! – перебил Селедку Брулев, которому очень понравилось предложение, особенно в той части, касающейся распить.
– По рукам! Какое желание задумаем?
Брулев мечтательно вскинул глаза кверху.
– Может ящик холодного пива и тарани килограмма три?!
Вася недовольно поглядел на друга.
– Понял! Это шутка была… – виновато произнес тот.
– Коля, надо такое загадать, чтоб с пользой, – трогательно произнес Селедка.
– А какой, скажи, вред от ящика пива холодного и тарани?
– Да не нам с тобой с пользой, а чтоб другим.
– Ну, тогда фуру пива и КамАЗ тарани, чтоб всем хватило! И плюс – «Газель» коньяка, а к коньяку, как и положено, коробочку конфет!
– Да ну тебя с твоими шутками. Я ведь серьезно.
– Если серьезно, – переменился в лице Брулев, – я сколько служу, ни разу в отпуск летом не ходил, всегда хожу в…бре – октябре, ноябре или декабре. Вот давай загадаем себе отпуск летом.
Селедка округлил глаза.
– Здоров тебе… Да такого век не бывало, чтобы летом сразу двух участковых в отпуск отправили. Тем более графики отпусков уже начальством утверждены. Я тоже гулять пойду в…бре
– Ну, вот и проверим твою настойку. Загадаем отпуска себе летом.
– Согласен. Но хочется чего-то такого более глобального, – задумался Вася. – Во! Придумал! Давай пожелаем, чтоб жена опера Плоткина выздоровела. У нее ж рак, молодая еще, завтра операция. Славик сам не свой ходит, переживает страшно.
Майор хлопнул друга по плечу.
– Молодец, Сельдь! Давай за жену Славика Плоткина! И за отпуска давай! Наливай!
…Утренний солнечный зайчик хитро подсматривал в окно актового зала, где проходило совещание личного состава.
– И последний вопрос! – громко произнес начальник РОВД, седовласый полковник, сидя за столом. – Тут изменения в графике отпусков пришлось сделать. В общем, получается так, что наших уважаемых участковых майора Брулева и капитана Селедку мы с осени перенесли на лето. Обычно мы так не делаем, но в этот раз почему-то именно так получилось… – задумчиво говорил полковник, словно и сам не до конца понимал, почему получилось именно так…
У Селедки и Брулева словно по команде отвисла нижняя челюсть. После совещания они наперегонки неслись по коридору.
Селедка едва открыл дверь кабинета, как его оттолкнул Брулев и ломанулся к сейфу, держа в вытянутой руке ключ, словно штык, которым попал в замочное отверстие с первого раза. На финише они оказались одновременно, чудом сумев протиснуть головы в открытый проем шкафа. Бутылка с настойкой стояла полная!
Вспотевший Брулев кинулся к двери кабинета, чтобы ее запереть, но тут влез оперативный дежурный Дрожкин.
– Мужики, слыхали новость?! Жена опера Славки Плоткина выздоровела! Прикиньте, у нее рак третьей степени, сегодня операцию должны были делать. Перед операцией ее еще раз на УЗИ повезли. Просветили, а опухоли – нет! Исчезла! Она ж лежала, ходить уже не могла, а сейчас по больнице носится, говорит, выписывайте, у меня дел невпроворот. Все продукты поточила. Счастливый Славка второй раз в магазин побежал. Врачи сами офигели, говорят – чудо! – выпалил Дрожкин. – Повезло вам: ни с того, ни с сего график изменили, странно! Наверное, обсуждаете, куда в отпуск поедете?
– Ага, лепрозорий выбираем. Ничего странного! Все по справедливости, давай дуй, некогда нам… – строго произнес Брулев и, вытолкав Дрожкина, запер кабинет. – Ну, видал?!
– Ага!.. – просиял Селедка. – Мы пьем – и от этого всем вокруг только одна сплошная польза! Я так думаю, мы с тобой, Колян, пришли к наивысшей форме существования человечества! Мы – милиционеросапиенсы!
– А я давно был против Дарвина. Я давно говорил, что человек произошел не от обезьяны, – рубанул карандашом воздух Брулев.
– Иди ты… а от кого? – Селедка изобразил на лице настороженность.
– От милиционера!
Капитан брызнул от смеха.
– Точно! Из обезьяны сделать человека может только милиционер! – оба закатились смехом.
Лицо майора струилось умилением.
– Вот оно – счастье! Мы долго к нему шли и пришли! А я раньше все думал, как должно выглядеть счастье, у меня ж его никогда в жизни не было. А теперь я знаю: счастье – это полная бутылка настойки в сейфе! Ну, все, другим помогли, надо и о себе подумать. Хотя че тут думать.
Селедка с улыбкой наблюдал, как майор суетливо сел за стол, взял лист бумаги и стал что-то записывать.
– Коля, ты там чего, желания фиксируешь? – поинтересовался друг.
Брулев хитро улыбнулся.
– Желания… эх ты! Не умеешь ты, Вася, масштабно мыслить. Я реформирую министерство внутренних дел России. – Брулев задумчиво прищурился, глядя куда-то вдаль. Видимо, с таким лицом и реформируют любое министерство. – Значит, заместителем министра по тылу возьмем нашего кладовщика Митрича. Он жадноватый малость, но для этой должности такое качество скорее хорошо, чем плохо. Митрич что хочешь достанет, причем или вообще задарма, или накрайняк за половину реальной цены. В пустыне Сахара айсберг достанет, если надо. Заместителем по кадрам можно уборщицу Тоньку, она насквозь всех видит. Прикинь, Вась, позавчера после работы бутылку водки спрятал в куртке иду по коридору, а она мне, мол, выпьете – пустую бутылку не бросайте где зря, задолбалась, кричит, убирать на вами. Насквозь человека видит, рентген, а не баба! Ей только кадры подбирать, а не мусор. Так, с первым замом министра ясно…
Селедка поднялся со стула. Сморщил лоб.
– Коля, ты че, бредишь? Ты че, правда министерство внутренних дел реформируешь?! А кого ты, кстати, в первые замы набредил?
– Себя, конечно!
– А… а министром кого ты в свою бумажечку записал?
– Тебя! Твоя настойка. Я ж, Вася, все по-честному. Не, ну если ты не хочешь быть министром, то я могу за тебя. Да ты не волнуйся. Потянешь. Если ты с самогонщицей Лобчихой справился, что ж ты, со страной не справишься?!
Прикинь, мы с тобой, Васька, генералами станем. Генерал Селедка – звучит, а!
Вдруг из коридора по громкоговорящей связи донесся голос оперативного дежурного: «Всему личному составу срочно на выход! Произошло возгорание детского приюта! Всем немедленно прибыть к месту пожара и принять меры к спасению детей!»
Селедка схватил бутылку и перед тем как отхлебнуть произнес:
– Чтоб дети все живы остались!
Брулев тоже приложился к горлышку. Спрятав пузырек в карман, Селедка побежал по коридору за Брулевым.
Минут через десять они подъехали к охваченному пламенем деревянному зданию детского интерната. Старший пожарный размахивал руками, что-то объясняя собравшимся людям.
– Смотри-ка, Вась, не подействовала настойка, горит все, – разочарованно произнес Брулев.
– Я так понял, что настойка действует не сразу. Примерно на следующий день, – грустно ответил Селедка.
Они подбежали к пожарному.
– Ну, давай команду, что нам делать?! – крикнул Вася.
– А ничего не сделаешь! Беда! Все внутри в спортивном зале. У них там соревнования проходили. Выход упавшей балкой заблокирован. Окна высоко, дети не достанут. Еще минут десять, и будет поздно.
– А че ж ты не тушишь?! – заорал Брулев.
– Вода закончилась. А остальные пожарные расчеты выехали на другой пожар, его раньше заявили. Подмога будет, но через четверть часа. Мы попробовали прорваться к спортзалу – бесполезно. Вон двое моих ребят ожоги получили, – указал старший пожарный на двоих подчиненных, которым оказывали медицинскую помощь.
Селедка подал знак Брулеву, и они отошли к пожарной машине.
– А что, Коля, если нам остаток наливки в цистерну пожарной машины вылить?
Брулев пожал плечами:
– Думаешь, поможет? Хотя че думать, лей! Там дети гибнут!
Селедка быстро забрался на бочку. Открыл крышку. Вытащил пузырек и вылил все в емкость. С минуту капитан смотрел в пустопорожнее железное брюхо и, убитый горем, спрыгнул с красного пожарного автомобиля.
– Знаешь, Коль, ничего не получается. Давай сами, вон у раненых пожарников снаряжение возьмем – и поперли к спортзалу пробиваться.
Участковые начали облачаться в пожарную одежду, как вдруг раздался радостный крик старшего пожарного:
– Есть! Вода есть! Пошла струя! Не пойму, откуда, но бьет!
Действительно, все пожарные рукава мгновенно стали спасительно тугими. Брандспойты под сумасшедшим давлением лупили по смертельному огню зеленоватой жидкостью, которая действовала даже лучше, чем вода, прямо на глазах гасила пламя. Селедка и Брулев тем не менее кинулись в здание…
…Неделя пробежала быстро. Друзья-милиционеры сидели в кабинете и устало смотрели в окно, которое, словно телеэкран, демонстрировало умиротворенно-красный закат.
– Да Бог с ним, что мы генералами не стали, Коля, не горюй! Зато всех детей спасли! Вот что главное!
– Да ты что, думаешь, я из-за генералов кисляк состроил. Да сто лет он нужен генерал! На фига мне это?! Нам с тобой и в участковых неплохо. Я малость переживаю по бутылочке невыпиваемой. Пусть бы даже желания никакого не исполняла, главное, чтоб поутру открыл сейф – а она полнехонька! Видать, вся сила настойки ушла, когда пожар тушили.
– Ты прав. Я целую неделю ждал, что в пузырьке хоть капля появится – шиш! Недолго длилось наше счастье малохольное.
– А я прикинь, Вась, в пожарную часть ходил, думал, может емкость пожарной машины настойкой наполнится. Представляешь – четыре тонны настойки! Даже пригубил. Ничего, просто вода.
– Коля! – вдруг обрадовался Селедка. – А может, нам разыскать бабкуСмерть и у нее спросить рецепт?
Майор грустно посмотрел на друга и достал из сумки бутылку водки.
– Ты не обижайся, Вася, что я тебе сразу не сказал. Не хотел расстраивать. Я тоже про рецепт Смерти подумал и третьего дня съездил в деревню, где бабка Даша жила. Нашел ее домишко заколоченный. Расспросил соседей. Оказывается, в тот день, когда ты ее до дома донес, она весь свой нехитрый скарб соседям раздала и коз им подарила. Вечером в баньку сходила. Утром в своем единственном выходном платье вышла на скамейку села и уснула вечным сном. Умерла Смерть. Похоронили Дарью Понтелеймоновну…
Селедка тяжело вздохнул и влажными глазами посмотрел на вечернее небо. Там снова висел луны каравай свежей выпечки, у которого кто-то больно проворный уже успел откусить ладный ломоть. Звезд еще было немного. Несколько штук из них, видать те, что поважнее, светили ярко. Ковш Большой Медведицы только зачерпнул чего-то из моря мироздания да и застыл в раздумье: куда бы это выплеснуть?
– Был человек, и не стало человека. Наливай, Коля. Давай, не чокаясь, помянем бабку Дашу по прозвищу – Жизнь.
Сергей Непша
Извините, комментарии закрыты.