РУБЛЬ ОТ БОГА

С каждым человеком в жизни происходят чудеса, совершенно не-объяснимые человеческим разумом. Я много слышал о людях, которым ответ на мучавший их вопрос приходил во сне. Так, Менделееву, говорят, его периодическая таблица тоже приснилась. Невероятно, но факт!.. Как говорил мой дедушка: «и верить нельзя и не верить нельзя».
Со мной тоже приключилась история, вот уж более пятидесяти лет не дающая разумного объяснения случившемуся. Произошло это в небольшом районном городишке Новозыбкове, что на Брянщине. На дворе стоял январь 52-го года и зима тогда выдалась особенно холодной: Несмотря на яркое солнце, температура доходила до 30 градусов мороза, но школьники, были чрезвычайно рады этому, поскольку занятия в школах, в связи с морозами, были отменены и мы, одетые как можно теплее, играли в примитивный хоккей, прикручивая палочкой верёвочное крепление наших «снегурочек». Правда, у меня был всего один конёк, поэтому я обычно выполнял роль судьи или, чаще всего, был запасным игроком, но в основном – болельщиком.
Вот в один из таких дней в местном кинотеатре демонстрировался фильм «Падение Берлина».В послевоенное время именно военная тематика больше всего привлекала зрителей, а особенно мальчишек. Все ребята, выпросив у родителей рубль (так стоил тогда детский билет) побежали к кинотеатру и я с ними, хотя рубля как раз у меня и не было. Как я ни крутился, что бы я ни делал, попасть на сеанс без билета не удалось, несмотря на то, что рябой контролёр дядя Ваня, стоящий на дверях, был должником моего дедушки, который, будучи известным мастером – красильщиком, покрасил бесплатно ему военную гимнастёрку в чёрный цвет, (правда на это обстоятельство я его уже «убирал» пару раз).
Дождавшись, пока все вошли внутрь, я уныло поплёлся домой, проклиная по пути мороз и дядю Ваню, который, в принципе, ничего плохого мне не сделал, разве только что не пропустил меня без билета. В расстроенном состояния брёл я по улице Советской до Никольской церкви, внешний вид которой напоминал церковь из саврасовских «грачей». Чтобы сократить дорогу к дому, решил пройти через церковное клабище, именуемое в народе почему-то по-украински цвинтаром. Вся территория была покрыта метровыми сугробами, но я, почти до колена увязший в глубоком снегу, решил не отступать и продолжал двигаться вперёд. Неожиданно я остановился: слева от меня, над главным входом в церковь я увидел небольшую иконку в киоте, стекло которой отражало холодный блеск лучей зимнего солнца. Меня поразили тонко выписанные лики святых и даже мне, десятилетнему пацану, было понятно, что писал икону не просто какой-то богомаз, а художник самого высокого класса, в совершенстве владеющий кистью. Любовно и тщательно покрыл художник доску мельчайшими штрихами, скурпулёзно выписывая каждую деталь. Впечатляло отточенное мастерство, в силу чего всё в иконе оказывалось в равной мере важно и значительно, всё было главное и ничего второстепенного. Постояв ещё несколько минут, я уже решил было идти домой, поскольку почувствовал, как окоченели мои ноги в легких ботиночках. Опустив глаза вниз, .…я увидел, что чуть впереди в нескольких сантиметрах от моих ног в сугробе проделана ровное цилиндрическое отверстие, диаметром с бутылку, как-будто кто-то специально выжег её огнём до земли и прямо на промозглой траве лежат стопочкой пять монет по двадцать копеек. Не веря своим глазам, я пересчитал монеты. Так и есть – целый рубль. Но откуда? Ведь когда я подошёл к этому месту, никаких отверстий в снегу не было…Этого просто нельзя было не заметить Ничего не понимая, я, однако, крепко зажал в кулаке монеты и что есть мочи по-бежал назад к кинотеатру. …Успел, застав конец киножурнала.
Придя домой, я рассказал эту историю дедушке, но он, посмеиваясь в усы, и кивая головой, мол, знаю я твои чудеса, продолжал, раскачиваясь, читать свой Талмуд.
Прошло пятьдесят лет и судьба вновь забросила меня в Новозыбков, куда после многих лет эмиграции я приехал посетить могилы моих близких. Изменился город мало, хотя и несколько похорошел, если, конечно, это можно так сказать. На главной площади города вместо гипсового Сталина стоял бронзовый Ильич с незаменимой кепкой в руке и простертой вперёд рукой в сторону Замишевской улицы (ныне ул.Рошаля), как-будто это было именно то место, где находится коммунизм. Бесцельно блуждая по городу, я оказался у той самой церкви и, по понятной причине, решил снова пройти через цвинтар, и таким образом снова оказался на церковной территории. Воспоминания потоком хлынули на меня, но больше всего поразил тот факт, что над главным входом висела та же икона. Сама же церковь находилась в стадии ремонта, купола были оголены и покрывались новой кровлей, а на церковном дворе аккуратно лежали доски, брёвна и другие стройматериалы. Неожиданно открылась дверь и на пороге показался сам батюшка в чёрной сутане, с бородой и большим крестом на груди. С подозрением оглядывая меня, он спросил:
– Молодой человек! Вы что-то ищете? Может, я могу вам чем-то помочь?
– Да нет, – говорю, – не нужна мне помощь, ничего я не ищу, поскольку всё, что мне было нужно, я нашёл ещё пятьдесят лет назад.
Батюшка удивился, но, улавливая юмор, все же поинтересовался:
– А что же тогда вы здесь делаете, если пятьдесят лет назад уже нашли то, что искали? Что-то я вас раньше здесь никогда не видел. Кто вы и откуда?
Я представился туристом из Иерусалима, бывшим жителем города, и рассказал ему историю про рубль. Внимательно выслушав меня, он любезно пригласил меня к себе в небольшой домик, примыкающий к церкви, поставил самовар и за чаем потекла неторопливая беседа. Интересовался Иерусалимом и святыми местами.
На просьбу прокомментировать тот случай со мной, он ответил:
– Вы, очевидно, очень хороший человек и Бог таким образом помог вам в трудную минуту. Думаю, что он всегда будет оберегать вас на протяжении всей вашей жизни.
В ходе беседы батюшка жаловался на недостаток средств на ремонт, поскольку государство, по его словам, не давало ни копейки, и ремонт осуществлялся исключительно на пожертвование прихожан. В конце беседы я вытащил из кармана стодолларовую бумажку и, протягивая батюшке, сказал:
– Батюшка, хоть я и другого вероисповедания, но поверьте мне, что делаю я это скромное пожертвование на ремонт церкви от чистого сердца. Тот рубль пятьдесят лет назад для меня был намного дороже, чем сегодня сто долларов. Считайте, что вы его положили на проценты в банк и за эти годы он принес дивиденды.

Мы распрощались и я ушёл, унося с собой новые впечатления и детские воспоминания. Много времени прошло с тех пор, но этот рубль от Бога я буду помнить до конца моей жизни.