КОНЕЦ СКАЗКИ

КОНЕЦ СКАЗКИ

Рассказ

Вечер. За окном шумит ветер, сметая снег с верхушек сугробов и щедро бросая его в лица запоздалых пешеходов. А в комнате от хорошо нагретых батарей приятно попахивает теплом.

Я пишу новогодний рассказ, но он упрямо не «вытанцовывается». Уж очень много было написано новогодних рассказов. Может быть, поэтому я сижу бесполезно третий час над чистым листом бумаги. Мягкий свет настольной лампы выхватывает из темноты угол комнаты. Я вижу еще не украшенную елку. Из-под нее смотрит на меня игрушечный тигр, удобно устроившийся на подстилке из ваты. У него зеленые стеклянные глаза, нейлоновая бородка и неправдоподобно красный кончик носа. Морда у тигра добродушная и немного удивленная.

Красивую игрушку подарил мне сосед по квартире, учитель Иван Ывтагин. Он купил ее в Москве, когда ездил на Всесоюзное совещание учителей. И еще он привез из столицы маленькую красную коробочку, которую с гордостью раскрыл в тот же день передо мной. На ярком атласе сверкал орден Ленина. Но еще ярче блестели черные глаза Ывтагина, когда я помогал ему укрепить орден на лацкане пиджака.

А тигра он принес вчера.

– Посади его туда, – показал он на только что купленную елку. – Это будет поинтересней Деда Мороза.

Я угостил Ывтагина чаем, пожаловался, что ничего не могу придумать для новогоднего рассказа.

– Напиши сказку, – посоветовал он.

Я поморщился.

– Тебе шуточки, а мне его завтра написать надо.

– Зачем шуточки? Хочешь сказку хорошую расскажу. От деда слышал. Только вот конец забыл. Ну, да ты сам его придумаешь.

Я согласился.

– Давно было, – начал Ывтагин. – Дед моего деда помнил имя того человека. Я забыл. Коряки кочевали тогда с севера. За ними голод шел. Хорошо я говорю?

– Ничего. Только коротко очень. Как в букваре: «Маша ела кашу. Каша горячая. Маша обожгла язык».

– Так мне дед рассказывал. А в сказке, сам знаешь, стиль нужно соблюдать. Ты слушай и воображай. Как в кино, когда хронику показывают. Диктор говорит, а перед зрителем кадры бегут. Понимаешь?

– Какие кадры? – спросил я. – Допустим, ты диктор. А фильм где?

Ывтагин засмеялся.

– Фильм у тебя в голове будет.

– М-да, – протянул я. – Ну что ж, давай попробуем.

И Ывтагин стал рассказывать:

– В отрогах гор жило большое племя. Тысячи оленей паслись в долинах. Люди жили весело и дружно. Долго длилось счастье и довольство. Пока не пришел чужой.

Никто не знал, откуда он появился. Его одежда была похожа на нашу, только с другим узором, его лицо также походило на лица людей племени.

Старики спросили: зачем пришел? Он сказал, что заблудился в тундре и теперь не знает, куда идти. Поверили старики, оставили человека.

Он пришел в племя в рваной кухлянке, в плохих торбазах. В руках не было ничего, кроме странной игрушки, которую он называл бубном. А когда его спросили об имени, он назвал себя Шаманом.

Часто по вечерам Шаман бил в бубен и плясал. Пляска эта не была похожа на танцы людей племени. Они в своих танцах подражали животным, изображали смешные случаи из жизни. Пляска Шамана была страшной и ни на что не похожей. Особенно, когда он валился на землю и корчился в судорогах, с пеной у рта.

Старики понимали: это плохо. Но некоторым людям из племени нравились танцы Шамана, и они даже пытались подражать ему.

Шаман сказал, что он может лечить болезни. Но в племени никто не болел, и ему нечего было делать. Он много и жадно ел. И скоро сделался толстым, как олень осенью. Стал заглядываться на девушек. Но девушки боялись чужого человека и избегали его. Все, кроме одной.

Ее звали Титинэ. Это была самая ловкая и красивая девушка племени. Многие пастухи и охотники желали взять ее в жены. Но девушка отдавала предпочтение одному, назовем его Ахамме. Он жил и работал в юрте отца Титинэ. Таков был обычай: желавший жениться должен был жить в юрте родителей невесты и помогать им.

Так было, пока не пришел Шаман.

Ахамме был хорошим охотником. Много красивых мягких шкурок лежало в юрте отца Титинэ. Малахай девушки был оторочен мехом росомахи, кухлянка – соболем, а торбаза сшиты из шкурок выдры. Ахамме любил девушку. И она… Пока не пришел Шаман.

Титинэ стала много времени проводить в юрте Шамана. Когда он, обессилевший от пляски, ложился в полог, девушка давала ему лучшие куски оленины. Шаман ел и рассказывал Титинэ о чужих племенах, о людях в одежде из рыбьих шкур, живущих около реки без берегов.

– Почему ты ушел от них? – спросила его как-то Титинэ.

Шаман задумался и сказал:

– Так было нужно.

Ахамме видел, что любовь девушки уходит от него. Но сделать ничего не мог. Шаман нес на себе печать тайны. А Ахамме слишком хорошо известен девушке. Женщины ведь и тогда были такими же. Шаман был интересен для Титинэ, она ждала от него чего-то такого, что не могли сделать люди племени. Может быть, поэтому она и отвернулась о Ахамме.

Шаман научил людей сушить мухомор и есть его. Люди пьянели, у охотников пропадала острота зрения, а пастухи хуже сторожили стада. Волки безнаказанно резали оленей, а пастухи лежали в юртах и грезили. А Шаман ласкал в своем пологе Титинэ и глотал самые жирные куски мяса.

Ывтагин вдруг умолк. Повертел в пальцах недопитый стакан чая и сказал:

– Неинтересно, длинно. Верно?

Я запротестовал. Потребовал продолжения.

– Видишь ли, – задумчиво сказал Ывтагин. – Там дальше говорится о том, как Ахамме пытался бороться с Шаманом. Однажды, уйдя очень далеко от кочевья, Ахамме перевалил горы и увидал впервые в жизни море. Он познакомился сам с людьми, которые не пасли оленей, а ловили рыбу. Узнав, что в племя Ахамме пришел Шаман, люди долго цокали языками, потом рассказали ему, что они выгнали Шамана, ленивого и пустого человека, к тому же обманщика. Возвратившись, Ахамме рассказал все это старикам. Но ему не поверили. К тому времени Шаман окончательно покорил людей.

Потом пришел голод. Все пастбища были уже вытоптаны. А люди слушались Шамана, который звал и вел племя на юг, где, как знал Ахамме, ягельников не было. Падали олени, умирали люди. Но, одураченные Шаманом, почти всегда пьяные от мухомора, они не слышали трезвого голоса Ахамме, который звал их на восток, за горы.

Ахамме было жаль их. Он любил людей и хотел им добра. Но люди отвернулись от него.

– Ты лгун и трус, – сказала ему при встрече Титинэ. Она похудела, так как Шаман оставлял ей только обсосанные кости со своего стола. Ее глаза ввалились, резко обозначились скулы, черные косы уже не лоснились, ибо не было жира, чтобы их смазывать.

Ахамме грустно посмотрел в горящие глаза её. Ничего, кроме дикой ненависти, не было в них. Шаман говорил её устами, Шаман глядел из её глаз.

И Ахамме еще больше укрепился в мысли, что людям надо помочь.

– Налей-ка погорячее, – протянул мне свой стакан Ывтагин. – Не люблю холодный. Не получится, наверное, у тебя ничего из этой сказки. Новогоднего в ней мало больно.

– Ну, а потом что было? – спросил я.

– Потом?.. А знаешь, – вдруг оживился Ывтагин. – Говорят, на то место все-таки геологи пришли. Вот тебе и конец сказки будет.

И, заметив мой недоуменный взгляд, он засмеялся.

– Сейчас поймешь. Когда оленей стало совсем мало, люди словно проснулись. Окружив юрту Шамана, они потребовали, чтобы он показал им путь. Шаман позвал их к себе. Он взял в руки бубен, слегка ударил по нему кулаком. Тоскливый, дребезжащий звук разнесся по юрте и как бы повис над собравшимися. С поднятым бубном Шаман медленно переступал ногами, потом ритм ускорился, тело его задергалось. Шаман уже волчком вертелся вокруг костра, потрясая руками, выкрикивая бессвязные слова. Скоро на губах у него выступила пена, и он бессильно опустился на землю. Потом открыл глаза, сказал людям:

– Не надо кочевать. Через три дня здесь вырастут ягельники.

И еще раз поверили люди. А на другой день Шаман исчез. Эту новость принесла людям Титинэ. Шаман обманул и ее, тайком запряг последних оленей, нагрузил аргиш шкурками диких зверей и уехал. Все, кто был в силах, бросились его догонять. Как будто это могло спасти их.

– Как будто это могло спасти, – задумчиво повторил Ывтагин. – Да, они нашли Шамана, притащили его обратно. Но это было бесполезно. Только Титинэ еще на что-то надеялась. Она тайком кормила связанного обманщика и просила его помочь людям. А он смеялся, показывая желтые зубы, и требовал мухомора. Но и этого уже не могла ему дать Титинэ. Тогда он плюнул ей в глаза и прогнал прочь. Утром люди вытащили Шамана из юрты и стали требовать, чтобы он указал дорогу. Но связанный Шаман только дико вращал глазами и ничего не говорил. И тогда в круг вошел Ахамме. Гордо подняв голову, он показал людям на восток, туда, где за туманной дымкой виднелись горы. Он сказал, что видел там богатые пастбища.

– Кто мне верит? – вскричал он. Но усталые люди молчали. Только чудо могло вдохнуть в них силы. Это понимал Ахамме. И он знал, что чудо будет.

– Да, он знал, – сказал Ывтагин. И все-таки пошел на это. Ради людей.

Крикнул Ахамме еще раз, поднял руку. И вдруг люди услышали голос Титинэ.

– Я верю, – сказала она и приблизилась к Шаману. – Верю, – еще раз сказала она, выдернула у Шамана из-за пояса нож и вонзила ему в грудь. Замерли люди. Не было еще такого никогда. А Титинэ бросилась на колени перед Ахамме, обняла его ноги и вскинула на него глаза, полные слез.

Не понравилось это Ахамме. Шевельнул он ногой, пытаясь освободиться, но не успел. Увидели вдруг люди, что Ахамме превратился в камень, да так и остался стоять с поднятой к востоку рукой. И Титинэ обнимала уже холодный камень.

– Отойди, – сказал ей кто-то из стариков. – Убери свои грязные руки. Ты недостойна его.

– Нет, – закричала Титинэ. – Я согрею его, я вдохну в него тепло! Не трогайте меня!

И еще чудо увидели люди. Руки Титинэ окаменели, а затем и все тело. И остались стоять они в тундре, два камня в странном объятии.

Ывтагин замолчал, вытащил из кармана портсигар, закурил.

– А тигра ты все-таки посади под ёлку, – сказал он, вставая.

– Постой, – сказал я. – А дальше?

– Я же тебе говорил, что сказка без конца.

– Э. Нет, – сказал я. – Ты что-то про геологов говорил.

–Так это ж просто. Понимаешь, как-то мне пришлось снова вспомнить эту сказку. Ведь неспроста народ сказки сочинял. Хорошо, думал я. Ахамме знал, что делал. Он знал, что будет с ним, когда указывал людям дорогу. А Титинэ? Что знала она? И эти ее загадочные слова про тепло? Геологи, пришедшие в те места, помогли разрешить загадку. Они нашли там залежи угля. Прямо на поверхности, под легендарными камнями. Вот и все. Для сказки, я считаю, это вполне порядочный конец.

Он ушел, оставив меня в глубоком раздумье.

Вечер незаметно перешел в ночь. Стих ветер за окном. Из-под ёлки таращил на меня зеленые глаза тигр. На столе лежал портсигар, забытый вчера Ывтагиным. На уголке дорогой массивной вещи виднелась выгравированная надпись: «Человеку, указавшему путь».

Я видел ее и раньше. И вдруг смысл ее раскрылся передо мной. Это он шел по следам старой сказки, это он показал геологам, где надо искать уголь.

Теперь я знал, что рассказ будет написан.

А. Жаренов.