СТРАННЫЙ ЧЕЛОВЕК

СТРАННЫЙ ЧЕЛОВЕК

Рассказ

Когда по утрам Иван Степанович Треплев, несколько сутулясь, нервной походкой направлялся к своему столу, в помещении планового отдела становилось как-то тягостно и тихо. А он, ничего не замечая, усаживался в протертое кресло и сразу же приступал к работе.

Был Иван Степанович немногословен, резковат, даже несколько груб. За это его недолюбливали работники отдела, втихомолку называя своего начальника не иначе, как «наш чудак».

А руководитель учреждения Михаил Петрович Пугачев просто не мог терпеть Треплева, часто вступающего с ним в споры.

Иногда Пугачев, выведенный из равновесия, багровел и срывающимся голосом кричал: «Кто здесь начальник, я или вы, уважаемый товарищ Треплев?!»

В таких случаях Иван Степанович, быстро сложив документы, молча покидал кабинет руководителя, чтобы на следующий день снова прийти и опять доказывать то, на что не желал согласиться Михаил Петрович. Чаще всего убежденный доводами начальника планового отдела, Пугачев сдавался. Он с минуту молчал, как бы раздумывая, а потом решительно ставил круглую о завитушками подпись.

Отношения между ними особенно обострились после вечера, посвященного дню рождения Пугачева. В тот день сотрудники учреждения преподнесли Михаилу Петровичу «Адрес». На плотной обложке папки, старательно изготовленной в местной типографии, позолотой было вытеснено: «Многоуважаемому юбиляру в день пятидесятилетия в знак уважения, с пожеланием доброго здравия и успехов». На оборотной стороне стояли собственноручные подписи сотрудников, за исключением Треплева.

Иван Степанович уже давно работал в учреждении. Но кроме того, что он холост и не имеет близких родственников, никто больше ничего не знал об этом уже не молодом и не совсем старом человеке.

Неожиданно эти данные несколько пополнились. Выходя из кабинета, Треплев случайно обронил из кармана небольшой листок. Подобрала его молодая машинистка Оленька. То была телеграмма на имя начальника планового отдела.

«Прочитать или нет?» Сомнения лишь миг терзали любопытную девушку. Она быстро развернула листок и прочла: «Беспокоюсь молчанием. Обнимаю. Женя».

– Вот так тихоня! – не сдержавшись воскликнула машинистка. В конторе еще оставались сотрудники. Оленька им доверительно сообщила:

– Понимаете, наш чудак какой-то Жене голову вскружил. Телеграмму шлет. Беспокоится молчанием, обнимает. Вот так тихоня.

Оленька попыталась мысленно представить себе ту, которая увлекается начальником планового отдела. Видимо, блондинка, как и Оленька. Только глаза не серые, а карие, большие…

Мысли машинистки прервались появлением Треплева. Он молча, сутулясь, прошел в кабинет Сквозь полуоткрытую дверь было видно, как Иван Степанович быстро перебирает бумажки на столе. Затем он заглянул под стол. Еще раз тщательно проверил карманы.

– Никто телеграммы не находил? – осведомился он, выходя из кабинета.

– Вот ваша телеграмма, получите, пожалуйста; – с деланной небрежностью произнесла Оленька. Но тот так строго взглянул, что девушка мгновенно отвернулась и сделала вид, что поправляет кофточку. Так стало известно, что у Треплева где-то есть девушка, которую чудак, судя по всему, не балует письмами.

Шли дни. Пугачев побывал на курорте. Вернулся посвежевшим. Знакомым сообщал, что кровяное давление снизилось, скоро обязательно будет в норме…

И вдруг, когда этого меньше всего можно было ожидать, Пугачев серьезно заболел. Случилось это на работе, вскоре после того, как Треплев покинул кабинет начальника.

В первые дни болезни Михаила Петровича посещали все сослуживцы, за исключением Треплева. Через месяц число посетителей резко сократилось.

И тут совершенно неожиданно к Пугачеву пришел Треплев. Долго готовился он к этому, но все откладывал. Всякий раз перед ним вставал неприязненный взгляд Пугачева. Сейчас, зайдя в квартиру Пугачева, Иван Степанович никак не мог отыскать места, чтобы повесить шляпу, хотя вешалка была под носом.

Совсем растерялся Треплев, когда вошел в спальню Михаила Петровича. Знал Иван Степанович, что болезнь не красит, но чтобы так могла подменить человека, не представлял. Перед ним сидел в кресле совершенно седой человек. В глазах его, всегда полных кипучей энергии, застыло какое-то безразличие.

Увидев начальника плановою отдела, Пугачев поморщился, живо всплыл в памяти совет Треплева: «Зря вы волнуетесь, Михаил Петрович. Как бы не отразилось на здоровье». Все же, пересилив неприязнь, Михаил Петрович предложил:

– Присаживайтесь, пожалуйста.

И сразу как-то легче стало Треплеву. Так чувствуешь себя, когда наконец преодолел барьер, который казался недоступным.

– Решил вас навестить, Михаил Петрович. Но если неприятно, скажите и я сейчас же уйду, – промолвил Треплев.

– Думаю, что здесь спорить с вами не станем, – ответил Пугачев. А сам подумал: быть может, в самом деле я с этим человеком был несправедлив.

Треплев тем временем совсем успокоился и стал рассказывать Михаилу Петровичу о делах конторы. По мере того, как говорил этот странный, замкнутый человек, отношение к нему менялось. Прощались они уже как друзья. Пугачев, пожимая руку Треплева, от души попросил: «Заходите, Иван Степанович, почаще. А то все меня позабыли».

Наконец пришел день, когда Пугачев почувствовал себя значительно лучше. И почему-то именно теперь, впервые за время болезни он подумал, что по состоянию здоровья больше успешно руководить учреждением не сможет.

– Понимаешь, Иван Степанович, страсть как хочется работать, а потянуть такую махину, как наше учреждение, уже не смогу, – поделился он с Треплевым. Тот улыбнулся, и то ли от того, что улыбался всегда хмурый человек, то ли от того, что такой непосредственной была улыбка, Пугачев подумал: «Не все еще плохо. На такого человека обопрешься, – не подведет».

Между тем Иван Степанович вдруг сказал: – Идите работать ко мне заместителем.

– Но ведь я не плановик.

– Вам этого и не потребуется, вчера меня назначили начальником нашей конторы.

Произнес Иван Степанович последнюю фразу и испугался собственных слов. Стоило ли об этом сообщать Пугачеву? Как он воспримет такое назначение?

Михаил Петрович от неожиданности вздрогнул, но тут же заблестели его глаза. Давно в них не было такого огонька.

– Лучшего для меня и не надо, – сказал он.

– Значит, договорились.

Спустя несколько недель, утром в контору вошел Треплев в сопровождении двух человек. В одном из них, опирающемся на палочку, сотрудники с волнением узнали Михаила Петровича. Он похудел, отчего казался выше обычного. Рядом с ними шел мужчина с большим шрамом, пересекающим левую щеку. Рубец достигал губы и казалось, что незнакомец все время улыбается.

– Вот это, Женька, и есть учреждение, где мы трудимся, ласково обращаясь к человеку со шрамом, – произнес Треплев.

– Кто бы мог подумать, Ваня, когда ты меня выносил из-под минометного огня, что встретимся в такой сугубо мирной обстановке? – ответил тот, кого звали Женей.

А. Вольный (А. Эпштейн).