БОЖЬЯ КОРОВКА

БОЖЬЯ КОРОВКА

Рассказ

Вове было одиннадцать. Но с виду он выглядел моложе. Невысокого роста, всегда молчаливый, он у некоторых одноклассников вызывал неприязнь. А самая красивая в классе Леночка Воронина, как-то рассердившись на Вову, закричала: «Вовка, Вовка, божья коровка!». Было это сказано больше от обиды, что отличник учебы Вова не обращает на нее никакого внимания.

Прозвище «божья коровка» крепко прилипло к Вове. Безобидный, розовощекий, с пухлыми губами и в самом деле он чем- то напоминал божью коровку. Сначала парнишка обижался, когда его так называли, но постепенно привык и откликался.

В год, когда Вова перешел в пятый класс, случилась с ним беда: катаясь на велосипеде, упал и вывихнул ногу. Было очень больно. В жару страшно не хотелось лежать в постели. Но больше всего обижало, что никто из школьных товарищей не заглядывал, будто никому дела нет до того, что их одноклассник попал в беду.

В один из таких июньских дней гопос диктора заставил паренька забыть и о больной ноге, и об обиде товарищей по классу. Сообщалось, что фашистская Германия вероломно напала на советскую страну.

«Война! – заплакала бабушка, услышав это сообщение. Что же теперь с нами будет?».

«Ничего не будет. Перестань, бабушка…» – успокаивал ее внук. А через неделю в город ворвались немецкие танки. Они медленно двигались по опустевшим улицам, на всякий случай обстреливая все, что казалось им подозрительным. Бабушка, схватив Вову, побежала в соседний сад. Забившись в дальний угол, заросший бурьяном, она сидела и крестилась, не отпуская ни на шаг от себя внука.

Потом, когда на город опустилась ночь и сказочно причудливыми стали казаться фруктовые деревья в уснувшем саду, бабушка и Вова возвратились в дом.

Для Вовы пришли дни, полные какого-то ожидания и неясности. Нога уже не беспокоила. Но никуда он не выходил, ни с кем не встречался, только, забравшись на чердак, много читал. Но глаза стали слезиться, и бабушка для порядка запрятала куда-то все чтиво паренька.

Однажды ночью кто-то тихо постучал в дверь.

Было это уже поздней осенью. На дворе накрапывал дождь. Ветер яростно кружил опавшие желтые листья. И сразу нельзя было понять: то ли кто-то стучит, то ли бьются листья о стекла.

Бабушка проворно подскочила к входным дверям. До слуха Вовы донесся испуганный шепот:

– Неужто вы, Иван Сергеевич?

– Конечно я. Только, пожалуйста, не пугайтесь, – попросил человек, в котором Вова узнал отца Кати, бывшего председателя райисполкома.

Вова несколько раз бывал у Кати дома. В последний раз, когда в присутствии отца девочка, обращаясь к Вове, назвала его «божьей коровкой», Иван Сергеевич с явной укоризной посмотрел на дочь.

С началом войны Катя эвакуировалась с матерью и сестренкой на Урал, а Иван Сергеевич куда-то исчез. И вот он появился с перевязанной головой.

– Вы ранены? – захлопотала старушка.

– Тише. За мной погоня, – донеслось до слуха Вовы. И как бы в подтверждение тому раздался стук в окно.

Открывай немедленно! Не то стрелять будем!

– Сейчас, сейчас, – срывающимся голосом ответила бабушка. А сама приподняла поповик, под которым находилась плотно подогнанная крышка подполья.

– Залезайте сюда. А там есть выход в сарай, – сказала она.

Быстро вскочил Иван Сергеевич в подполье. И только успела бабушка положить на место половик, в дом ворвались два полицая. Один из них шмыгнул в спальню. Второй схватил Вову, который стал над лазом в подполье.

– Говори, гаденыш, где комиссар?! – сдавливая горло паренька зло шипел полицай.

Вове стало очень тяжело дышать. Но он упорно молчал.

– Один, два, три… считал он про себя, стараясь сберечь время, необходимое для того, чтобы Иван Сергеевич выбрался в сарай.

Полицай еще сильнее сжал горло Вовы:

– Ты ведь знаешь, где он. Я сам видел, что он забежал в ваш двор.

– Что окаянный делаешь с дитем?, – ухватилась бабушка за полицая, но тут же упала, сбитая с ног.

– Шестьдесят четыре, шестьдесят пять… продолжал про себя считать Вова. Он уже был уверен, что Ивану Сергеевичу удастся спастись, когда вдруг перед ним появилась Катя в розовом платье. Она улыбалась ему и дружески произнесла: «Божья коровка, а ты ведь совсем не такой, каким мы тебя считали…».

– Брось гаденыша! – зло выругавшись прокричал другой полицай. – Видишь, издыхает! – Полицай выпустил Вову, и тот, тяжело хрипя, упал на пол, растянувшись на половике, прикрывающем вход в подполье.

Ткнув сапогами лежащего паренька, полицаи ушли…

Очнулся Вова в какой-то землянке. Над ним склонилось заботливое, доброе лицо Ивана Сергеевича. Улыбнувшись, он взял парнишку за руку: «Спасибо. Если бы не ты…»

– А бабушка где? – заволновался Вова.

– Я здесь, родненький, тут я, – почувствовал Вова нежное прикосновение родных мягких рук. – Мы с тобой, внучек, теперь в полной безопасности. Мы в партизанском отряде Ивана Сергеевича.

А. Вольный (А. Эпштейн).