СЛЕДЫ НА ПЕСКЕ

СЛЕДЫ НА ПЕСКЕ

Слегка прихрамывая на правую ногу, Иван Иванович Ковалёв шел по асфальтированной дорожке к санаторному узлу связи. Собственно, шёл он туда по привычке, чтобы как-то убить время. Срок его пребывания в санатории подходил к концу. Однообразная действительность ему порядком надоела, поскольку первые впечатления улеглись, темы для бесед с новыми знакомыми иссякли, новостей никаких не было. Возле телефонов-автоматов он заметил оживлённо беседующих трёх мужчин, таких же по возрасту, как и он, — всем было за шестьдесят. Один из них обернулся, и Иван Иванович узнал своего многолетнего бывшего начальника – Василия Петровича Суэтина.

— Вот это да! Здорово, Ваня, что ты тут делаешь?

— Да вот отдыхаю. Осталась пара дней, а там домой, — поздоровавшись с Суэтиным, ответил Ковалёв.

Оказывается, они не виделись пять лет. Остальные двое тоже были отдыхающими. Вся троица только вчера прибыла. Санаторий был ведомственный, и простой люд сюда не попадал.

— Ну, мужики, так какие есть предложения? — громкоголосым басом спросил Суэтин.

Один из двоих, поразмыслив несколько секунд, деловито посмотрел по сторонам и решительным тоном ответил;

— Есть тут одно место возле реки. Давайте там посидим после обеда. Я сейчас пойду организую, встречаемся здесь через час. Идёт?

Возражений не последовало. Двое ушли, а Суэтин с Ковалёвым присели на скамеечку в тени и повели разговор. Знакомы они были больше тридцати лет.

Когда-то оба начинали вместе. Потом их выдвинули повыше. Как-то так получилось, что Суэтин всё время шёл рангом выше Ковалёва. Суэтин — первый, Ковалёв — второй. Расстались они пять лет назад, когда Суэтина без лишнего шума перевели на спокойную и хорошо оплачиваемую должность со всеми атрибутами, а вот Ковалёву пришлось сменить несколько должностей, малопонятных ему, можно сказать — совсем непонятных, пока не пришла пора уйти на пенсию. Его, конечно, тоже не забыли — персональная пенсия, льготы и т. д.

Оба они хорошо знали семейные дела друг друга и поэтому разговор вертелся в основном вокруг них.

— А кто эти двое? — спросил Ковалёв.

— А мы когда-то вместе учились с Николаем, а тот что взялся организовывать, Виктор, родной брат главврача санатория.

— Понятно.

Через час подкатил санаторный «Москвич».

— Садитесь. — сказал Николай. — А то уже есть хочется.

Ехали они несколько минут. По дороге шофёр объяснил, что пешком по лесной дорожке здесь ещё ближе.

Место было изумительное. Тихая гладь реки, песок, здесь же луг, сосны почти подступали к реке, и, конечно, тишина, от которой звенело в ушах.

— Лёня, подъедь часов в восемь.

— Понял, — ответил шофёр, когда припасы были выгружены, и уехал.

Без церемоний все устроились в тени, и обед начался.

Всяк обедает по-своему. Вот обедает крестьянин, вот рабочий, вот скромный служащий, вот обедает молодежь, а вот вам обед людей, которые привыкли хорошо и с толком поесть и попить. Всего было много.

Утолив, так сказать, жажду и заморив червячка, начали беседу. Выяснилось что у всех примерно одинаково протекала жизнь до пенсии.

Почему-то больше делились воспоминаниями и почти не говорили о настоящем или будущем. Ковалёв по привычке поддакивал Суэтину, они и смеялись одновременно.

Оно и понятно. Можно сказать, что они были как бы предмет и тень от него. Что Суэтин задумывал в прошлом, то Ковалёв выполнял, не вдаваясь в рассуждения, было то решение правильным или нет. Один только раз, ещё в начале своей карьеры, он было усомнился в правильности очередного решения Суэтина и извлёк из этого урок на будущее.

После недолгой, но внушительной «беседы», он понял, что главное — это не смотреть вперёд, а лучше смотреть по сторонам, а то недолго оказаться в хвосте.

Если где-то есть почин, давай и ты внедряй, где-то что-то отменили — и ты отменяй. Смотри всё время откуда и куда дует ветер.

Так вот они сносили церкви, по передовой технологии вели сельское хозяйство, заводили и сводили скот, строили и разрушали фермы, возводили монументы, воспитывали людей.

А что люди, если вокруг вон какие дела, аж земля гудит. Давай-давай, не отставай. Подумаешь, что-то не закончили, что-то сказали не то, ерунда, равнение направо и дружно вперёд!

… Гогоча от удовольствия, лежал в воде Суэтин. Ковалёв поплавал и лёг на песок рядом с остальными.

— В прошлом году был я в Одессе, — пересыпая из ладони в ладонь песок, сказал Николай.

— Ну и что?

— А то, что там на одну песчинку на пляже приходится по два окурка, а здесь видишь чистота какая?

— Сколько, сколько? — переспросил Суэтин.

— И ещё, кроме двух окурков, ведро нечистот на кубометр морской воды, — продолжал Николай.

— Это ты верно говоришь, — крикнул Суэтин и, отфыркиваясь, как морж, тоже улёгся на песок.

— Прошу к столу, — позвал Виктор.

Так в приятном ничегонеделании прошел вечер. Приехал «Москвич». Кое-как собрали остатки пиршества, уложили в багажник. Николай и Виктор уехали, а Суэтин и Ковалёв решили идти через лес. Размягчённые, они ещё посидели возле реки, изредка перебрасываясь фразами, потом пошли через пляж к лесной тропе.

Выворачивая песок, шёл отдуваясь, Суэтин, оставляя за собой неровную цепь следов. Рядом, прихрамывая, семенил, пошатываясь и размахивая руками, Ковалев. Следы на песке от его ног были помельче, а цепочка имела довольно замысловатый вид.

Так они подошли к лесной тропе и спрятались среди кустов. Подул свежий ветер, как бы предвещая дождь. С запада надвигались тучи, вот и первые редкие капли упали на песок. Мирно дремал санаторий под монотонный шорох листьев и звуки дождевых капель на стёклах окон.

Наступило утро, солнечное и свежее, как бы умытое. На берегу реки ничто не напоминало о следах на песке. Бесхитростная природа своими силами заровняла на песке следы, оставленные здесь вчера случайными застойными гостями.

Петр Иващенко.